Тайна старинной миниатюры

– На задоринку! – деловито ответил Костя. – У столяров называется вот такая вот шершавая поверхность на обработанном дереве «задоринкой». Отсюда и выражение «без сучка, без задоринки»! Неужели никогда не слышала? – притворно удивился Костя.

– Ну, выражение такое слышала, но никогда не задумывалась, о чем это, – призналась Маша.

– А следовало бы! – сурово отчитал ее Костя. – Настоящий сыщик должен знать такие вещи! При осмотре места происшествия нужно всегда искать вот такие «задоринки»! – важно поучал он сестру.

– Ладно-ладно! – фыркнула Маша. – Твоя взяла. Улика действительно интересная. Нитки от дорогих брюк, двухцветные. Очень похоже на шерсть. У Петра Ильича таких отродясь не было. У него джинсы китайские, да дешевый черный костюм из шерсти отечественного производства столетней давности. Друзья к нему не приходят, он и с профессором Иванишиным у того дома встречался, либо в музее.

– Вот-вот, – радовался Костя, фотографируя возможную улику. – Теперь, если у нашего иностранца брюки с такими нитками окажутся, то это может стать доказательством его причастности к преступлению! Только трогать, а тем более забирать улику, мы отсюда не будем, иначе это уже не улика будет! Готово! – Костя закончил фотографировать. – Теперь бежим к профессору Иванишину! По дороге я позвоню следователю Филькину, скажу, что мы зашли цветы полить к Петру Ильичу и обнаружили рядом с дверью возможную улику.

Ребята бежали всю дорогу, но едва не опоздали. Костя, конечно, успел и следователю позвонить, от которого получил небольшой нагоняй и предупреждение. Однако потом поблагодарил, пообещав сегодня же подъехать и проверить возможную улику.

Владимир Кузьмич недовольно нахмурился, когда юные сыщики подбежали к нему.

– Друзья мои! Я уже уходить собрался. Неприлично заставлять себя ждать. Особенно человека немолодого. Запомните: «Точность – вежливость королей!» Вам повезло, что с момента назначенной встречи прошло пять минут. Еще минута – и вы бы меня не увидели, – брюзжал Иванишин. Но тут, заметив огорченные лица Маши и Кости, старик сменил гнев на милость.

– Ладно, на первый раз прощается. А вот насчет герба я мало что могу добавить. Как я уже и говорил: шутовской колпак на гербе – нонсенс! Его нет ни на одном из существующих гербов. А вот если бы не этот колпак, а привычный для таких гербов шлем вверху – это был бы герб Бартонов. Это довольно известный в Великобритании род. До XVII века считалось, что их род является ирландским, а вот после XVII – английскими. Но как я уже сказал: шутовской колпак меняет все! И… это уже не герб Бартонов! Скорее всего, мы столкнулись с шуткой художника. За основу он взял реальный герб, но приделал к нему колпак шута, намекая на фальшивый герб! А теперь, дорогие мои, позвольте откланяться. Дела, дела, дела! Прощайте! – с этими словами профессор покинул ребят.

1698 год, ноябрь

Кэтрин, младшая дочь Одетт и Густава, убрала с могилы пожухлые листья, поставила цветы в каменную вазу, наполненную дождевой водой, и с трудом разогнула спину. Да, возраст дает о себе знать. Она присела на лавку и с любовью посмотрела на могилу родителей. Мраморное надгробье сделал ее муж-скульптор Якоб. Постарался на славу. Кого-кого, а родителей жены он уважал. Кэтрин в последний раз перед тем, как покинуть кладбище, окинула взглядом могилу: прекрасный мраморный ангел склонился над каменной чашей – ангел с лицом, как у Кэтрин.

Свой образ она встречала во всех работах мужа. Быть музой – удел многих жен художников. Но здесь, на кладбище, эта работа Якоба ее особенно умиляла, ведь получалось, что и после смерти горячо любимых родителей она всегда будет рядом с ними.

Особого повода горевать не было – родители прожили долгую жизнь. Выдали замуж дочерей, успели понянчиться с детьми Лиззи перед ее отъездом в Англию и вырастить внуков от Кэтрин. Родители умерли почти в один день. Сначала лихорадка унесла в могилу мать, а на следующий день утром Кэтрин нашла отца уже похолодевшим у смертного одра матери. Он умер, сжимая в ладони ее руку.

Неожиданно Кэтрин ощутила чужое присутствие за спиной. Она повернулась и увидела пожилого мужчину, одетого в роскошные одежды. Несмотря на возраст, он выглядел очень интересным кавалером. В его чертах Кэтрин уловила что-то знакомое. Мужчина словно прочел ее мысли, так как неожиданно расхохотался. Не как старик, а как молодой повеса:

– Узнаю малышку Кэт! Ты всегда смешно морщила нос, когда что-то хотела вспомнить. Рад, что с годами эта милая привычка не улетучилась. Надеюсь, теперь ты меня узнала? Я – Генри, муж Лиззи! Вот, проездом в Голландии, решил заглянуть к родственникам, узнать, как дела, помочь материально в случае чего… Твоя сестра передает тебе письмо, так что я еще и гонцом подрабатываю, – пошутил Генри.

– Ох, сколько же лет прошло, – засмущалась Кэт. – Я, наверное, и Элизабет сейчас бы не узнала. Какая она теперь?