Тайна записной книжки Доры Маар. Дневник любовницы Пабло Пикассо

Эта сцена долго меня не отпускала… Сидя за своим компьютером, я возненавидела Симону де Бовуар. Я представляла себе их, умирающих со смеху, на тротуаре улицы Савой, и разглагольствующую Симону. Они вспоминали бедную Дору, ее широко раскрытые глаза, ее безумные галлюцинации, и хохотали. И кто бы на их месте не рассмеялся после такого странноватого сеанса? Да, но можно ли было писать об этом без малейшего сочувствия, зная, что через три или четыре дня та, что вела сеанс, была интернирована? Конечно, они в том не виноваты. Но как же жестоко хвастать тем, что привели в экзальтацию такую хрупкую женщину…

Мишель Лейрис в своем дневнике ничего об этой вечеринке не рассказал. Из смущения или потому, что произошедшее оставило его равнодушным? Тем не менее он тоже смеялся, и, несомненно, от души, как смеются над хорошей шуткой… Он также не рассказал еще об одном инциденте, относящемся к тому же времени: как Дора пришла к нему домой в изорванной одежде, утверждая, что на нее напали в Булонском лесу [121]. Ситуация неловкая, неприятная…

Таким образом, все они были свидетелями ее девиации. Все оказались скорее бесчувственными зрителями ее страданий и безумия. Такое равнодушие проявляется не случайно. Надменная и презрительная, она, должно быть, нажила себе много врагов за годы своего «правления», когда для того, чтобы получить доступ к Пикассо, всем приходилось ее обхаживать. Низвергнутая со своего пьедестала, отвергнутая любовница, несомненно, пожинала то, что посеяла. В 1945 году, для того чтобы составить список ее истинных друзей, не нужно было заполнять двадцать страниц, их можно было сосчитать на пальцах одной руки: Элюар и Нюш, Жаклин Ламба, которая, правда, была в Нью-Йорке, художник и иллюстратор Жорж Унье, поскольку она выросла в Аргентине, и Мари Лор де Ноай, если она располагала временем.

Шесть лет спустя, в 1951 году, имя Лейриса было записано вторым на страничке с буквой «Л», сразу после бельгийского поэта Тео Леже. Но они уже почти не виделись, а если и виделись, то случайно, на улице или на вернисажах…

При этом Мишель Лейрис оставался неизменным другом и поклонником Пикассо. Они вместе посещали корриды в Арле и Ниме. После ухода Франсуазы Лейрис выступил на стороне художника, подписав петицию с требованием запретить книгу, в которой она посмела рассказать об их совместной жизни [122].

Ведь речь шла об оскорблении величества! Правда, дружба не была бескорыстной: будучи галеристом и опытной деловой женщиной, Луиза Лейрис тщательно выстраивала свои отношения с Жаклин, новой любовницей, ставшей женой Пикассо. Важно заранее обеспечить добрые отношения с будущими правопреемниками… В день смерти Пикассо, 8 апреля 1973 года, чета Лейрис относилась к тем немногим, о ком вспомнила вдова и кого захотела оповестить.

Тем не менее в 1990 году, когда Марсель Флейс организовал последнюю выставку Доры Маар, даже ослабевший после недавнего сердечного приступа Мишель Лейрис выбрался на вернисаж, взволнованный от мысли вновь встретиться с ней после всех этих лет. Надо сказать, что их оставалось не так много, последних оставшихся в живых из тех времен, когда они водили дружбу с Сартром, Бовуар, Лаканом, Элюаром и Пикассо. Но она так и не явилась, даже ради того, чтобы снова его увидеть.

Триллат

ПОР 1521

Благодаря своему толстому телефонному справочнику за 1952 год я смогла идентифицировать этого месье Триллата: его звали Раймон, он был графологом. Его имя не упоминается ни в одной биографии Доры. И нигде не написано, что она интересовалась графологией… Но в интернете поиск обоих их имен приведет вас прямо к онлайн-каталогу аукциона «Сотбис».

«Точка опоры», редкое издание стихов Элюара, иллюстрированное офортами Пикассо, в 2016 году было продано за 135 тысяч евро. Оно было центральной частью лота, в который также вошли несколько рукописных листов, написанных рукой Элюара, где, согласно описи, поэт упоминает графолога Триллата и свою подругу Дору.

Поскольку лот был продан, эти документы, вероятно, хранятся в сейфе, забытые коллекционером, которого больше интересуют гравюры Пикассо, чем графология. Но, к счастью, на сайте «Сотбис» воспроизводится фотография страницы, на которой Элюар в деталях рассказывает об опыте, который провел с участием Триллата: в 1942 году поэт передал графологу образцы почерка Пикассо и Доры Маар, скрыв имена писавших. Пикассо еще не встречался с Франсуазой Жило, но ему уже наскучила эта назойливая вспыльчивая любовница. Она его утомляла, она ему надоедала, она больше его не забавляла… Неужели Элюар хотел найти в графологии объяснение этой продолжительной связи? Или просто пытался разобраться в их психологии с помощью столь необычных средств?