Тайна записной книжки Доры Маар. Дневник любовницы Пабло Пикассо

Дуглас Купер – историк искусства, критик, коллекционер… Он любил, когда его сравнивали с Оскаром Уайльдом. Но на фотографиях этот пухлый, пузатый персонаж, позирующий рядом с Пикассо, скорее напоминает Бенни Хилла [149]. Комичный в своих больших очках, эксцентричный, в клетчатом костюме, сиявший от удовольствия оказаться именно здесь, на вершине современного искусства, так близко к гению.

О Купере можно прочесть самые ужасные вещи. Пикассо, который в конце концов с ним рассорился, называл его «омерзительным Купером». А Фрэнсис Бэкон [150] описывает его как «вероломную женщину, более отвратительную, чем можно судить по виду». Но было бы несправедливо свести все к злобным высказываниям и забыть, что он, прежде всего, был одним из величайших специалистов по кубизму.

Он начал интересоваться живописью в начале 1930-х годов, изучая историю искусств в Сорбонне. Именно в это время он познакомился с Дорой Маар… Ей было двадцать пять, она была молодым и красивым фотографом, «решительным и провокативным». Будучи наследником очень богатых английских аристократов, он обладал широкими финансовыми возможностями и увлекался кубизмом. Таким образом, он нашел Дору раньше Пикассо. Когда началась война, ему было всего двадцать восемь, а он обладал уже почти ста пятьюдесятью картинами, подписанными Пикассо, Хуаном Грисом [151], Браком и Леже.

Признанный непригодным для участия в боевых действиях, он получил назначение на службу в разведке Королевских ВВС. Затем вошел в состав знаменитого подразделения, которому было поручено разыскивать произведения искусства, разграбленные нацистами. Он выделялся из других своими познаниями в живописи, владением немецким языком и драчливостью. В частности, ему поручили арестовать одного из главных советников Гитлера по искусству.

Именно в 1951 году, когда Дора завела эту записную книжку, он снова с ней связался. Он только что переехал в замок Кастилии, в нескольких милях от моста Гар. Это дивное строение в стиле барокко он обнаружил случайно, когда ехал в Юзес. Я тоже отправилась по той дороге и увидела замок с возвышающимися среди сосен обшарпанными колоннами, которые в лучах заходящего солнца кажутся золотыми. Они образуют нечто вроде храма под открытым небом, неожиданного в этой сельской местности.

Когда Дуглас Купер обнаружил на решетке ворот табличку «Продается», здание уже совершенно обветшало. Но от этой красоты дух захватывало. В таком антураже Кокто мог бы написать свою «Красавицу и Чудовище». Дуглас решил разместить в замке свою кубистскую коллекцию. После реставрационных работ он приглашал туда художников, друзей и родственников. Дора была одной из них, так как Менерб находится оттуда всего в семидесяти километрах.

Поскольку у нее был только мопед, чтобы ездить туда, ей необходимо было вызвать такси либо воспользоваться услугами одного из посетителей с автомобилем. Иногда Купер и его друг Джон ехали через Дюранс, чтобы с ней пообедать. Она обычно не впускала их в дом, словно стыдясь своего жилья. Дора предпочитала приглашать их в небольшой ресторанчик в Бометте, в нескольких километрах отсюда.

Купер в шутку называл ее «соседкой». Если смотреть из Лондона, возможно, это так и выглядело, однако от Кастилии до Менерба нужно было ехать больше часа, даже если вести машину с такой же бешеной скоростью, с какой он ездил по дорогам Люберона.

Он часто говорил: «Я очень люблю Дору, – и делал вид, будто заботится о ней. – Она, должно быть, чувствует себя такой одинокой. Бедная Дора, мне жаль ее, она живет с призраком Пикассо и Богом в этом мрачном доме…» Он, несомненно, испытывал искреннюю привязанность и проявлял сочувствие к памятнику истории искусства, который она собой представляла, однако более всего интересовался ее Пикассо, которых она иногда продавала, чтобы оплатить свои счета. В 1954 году во время приема у Шагала он даже устроил ей публичную сцену, поскольку она уступила несколько рисунков маршану Канвейлеру, не предупредив об этом Купера… Она, конечно, никогда не обманывалась относительно причины его интереса, но извлекала выгоду из сложившейся ситуации. Он был прав, она была одинока и нуждалась в этих отношениях, чтобы добиваться интереса к своему творчеству.

Одна из самых запоминающихся вечеринок в замке Кастилии состоялась в июне 1954 года. Ужин проходил так странно, что по крайней мере трое из десяти посетителей рассказали о нем в своих дневниках или мемуарах, и их рассказы совпадают. Дора позвонила Куперу, вызвавшись провести ночь в его замке. Она была с Джеймсом Лордом, молодым другом, писателем-гомосексуалистом, которым увлекалась несколько последних месяцев. Они должны были вернуться на машине в Париж, планируя отправиться в путь уже на следующий день, чтобы остановиться в доме Бальтуса в Ниевре. «Конечно приезжайте!» – ответил Купер. Но Пикассо, узнав об этом, тоже напросился в гости. Его предупредили, что будет Дора. И он даже сказал: «Тем лучше! Я не видел ее целую вечность. Но вы ничего ей не говорите! Пусть это будет приятным сюрпризом» [152].