Тайна желтой комнаты. Заколдованное кресло

Впрочем, терпение г-на непременного секретаря вскоре было вознаграждено. Снова послышался стук калош, и входная дверь с грохотом затворилась.

И сразу же какая-то черная масса наткнулась в темноте на робкого посетителя.

– Кто тут?

– Это я… Ипполит Патар… из Академии, непременный секретарь… – отозвался дрожащий голос.

О, Ришельё!

– Чего вам надо?

– Господина Мартена Латуша.

– Нету его здесь. Ну да ладно уж, входите, скажу вам кое-что, так и быть.

Г-на Ипполита Патара втолкнули через открывшуюся под сводом дверь в какое-то помещение.

Бедный непременный секретарь заметил при свете коптилки, стоявшей на грубо сколоченном столе из некрашеного дерева, целую батарею кухонной утвари у стены и догадался, что попал на кухню.

Позади него хлопнула дверь, а впереди возник чудовищный живот, покрытый клетчатым фартуком, и два кулака, упершихся в необъятные бедра, причем один из этих могучих кулаков все еще сжимал ручку метлы.

Поверх всего этого из темноты прогремел хриплый голос, навстречу которому г-н Ипполит Патар не осмеливался поднять глаза:

– Так вы его убить хотите?

Фразу произнесли со своеобразным аверонским выговором, поскольку и Бабетта, и Мартен Латуш были родом из Родеза в Авероне.

Г-н Патар не ответил, но вострепетал.

Голос повторил:

– Ну-ка, скажите, господин Непременник, вы его убить хотите?

«Господин Непременник» энергично замотал головой в знак отрицания.

– Нет, – наконец осмелился он вымолвить, – нет, сударыня, я не хочу его убивать… Но мне очень нужно с ним повидаться.

– Ну ладно, господин Непременник, вы его увидите… В общем-то, вы похожи на честного человека, чего уж там… Ладно, вы его увидите, тут он. Только для начала мне надо сообщить вам кое-что… Для того я и затащила вас в свое хозяйство, уж извините.

Отбросив наконец ручку от метлы, грозная Бабетта поманила г-на Ипполита Патара в угол к окну, где для каждого из них нашлось по стулу. Но, прежде чем усесться, Бабетта спрятала светильник за камином, и уголок, куда она затащила «господина Непременника», погрузился в кромешную тьму. Она вернулась на свое место и слегка приотворила один из внутренних ставней, закрывавших окно. Сквозь прутья оконной решетки просочилась малая толика мутного света от одинокого уличного фонаря напротив и мягко осветила лицо Бабетты.

Г-н непременный секретарь теперь рассмотрел это лицо и немного успокоился, поскольку все предосторожности, принятые старой служанкой, не могли не заинтриговать его, а отчасти и встревожить. Это лицо, при определенных обстоятельствах неизбежно вызывавшее опасения, в данную минуту выражало какую-то сострадательную мягкость и в целом располагало к доверию.

– Господин Непременник, – начала Бабетта, усаживаясь напротив академика, – вы моим повадкам не очень-то удивляйтесь. Я вас сюда, в самую темень затем посадила, что мне надо подстеречь этих игрецов… Но сейчас не о том речь… сейчас я вам хочу сказать кое-что… – В ее хриплом голосе послышались слезы. – Вы что, убить его хотите?

При этих словах Бабетта взяла своими ручищами руку г-на Ипполита Патара, и он не отнял ее, странно взволнованный этим печальным южным выговором, который, казалось, достигал самого сердца, завернув по пути в Аверон.

– Послушайте, – продолжала Бабетта, – я вас прошу, господин Непременник, я вас от всей души прошу, ответьте мне по чести да по совести, как судьи говорят: сами-то вы верите, что те двое попросту взяли да померли? Отвечайте, господин Непременник!

От этого вопроса, который он никак не ожидал, г-н Непременник почувствовал легкую дурноту. Но после некоторого молчания, наверняка показавшегося Бабетте весьма торжественным, он произнес окрепшим голосом:

– По чести и по совести… да. Я считаю, что обе эти смерти вполне естественны.

Воцарилось молчание.

– Господин Непременник, – послышался серьезный голос Бабетты, – вы, может, мало подумали?

– Сударыня, врачи утверждают…

– Врачи частенько ошибаются, сударь. По правде, я и сама это видела. Подумайте-ка об этом еще разок, господин Непременник. Вот что я вам скажу: этак запросто не помирают – вот так враз, на одном и том же месте, говоря одни и те же слова, оба, один через пару недель после другого – без того, чтобы это кто-то не подстроил! Неспроста это, ох неспроста!

В своей речи, более выразительной, чем правильной, Бабетта сумела восхитительно точно обрисовать ситуацию. Г-н непременный секретарь был сражен.

– Так вы полагаете… – залепетал он.

– Я полагаю, – оборвала собеседника Бабетта, – что этот Элифас или как его там – грязный колдун! Обещал ведь, что отомстит, вот и отомстил – перетравил их всех… А отраву, должно, в письма подсыпал. Вы что, не верите мне? По-вашему, не так все было? Да послушайте же вы меня, господин Непременник, хорошенько послушайте! Может, тут чего другое… Скажите мне опять по чести да по совести: если мой хозяин станет у вас читать это свое похвальное слово, как те двое, – и вдруг помрет, а? Что тогда? Снова заявите, что это естественно?

– Нет! – без колебаний воскликнул г-н Ипполит Патар.

– По чести и по совести?