Тайная поклонница

Будущее сестры оставалось неясным, но и там он сможет помочь, когда она будет готова об этом попросить.

И Хэлли.

Сердце в груди проснулось, трепыхнувшись так внезапно, что у Джулиана перехватило дыхание.

Его рука автоматически переместилась на ее сторону кровати, надеясь ощутить завитки. Или кожу. Эту гладкую кожу, которая заставляла его чувствовать себя наждачной бумагой, под которой она натиралась и краснела, и покрывалась отпечатками пальцев и зубов. Он был готов немедленно оценить нанесенный ущерб. Целовать каждую оставленную отметину…

Джулиан открыл глаза и повернул голову.

Хэлли не было вообще. Никаких светлых кудряшек на большой, пушистой желтой подушке. Где она?

Джулиан сел и прислушался, но не услышал ничего, кроме храпа собак в разных местах спальни. Тодд занял почетное место на краю кровати, в то время как двое других растянулись на собачьих подстилках в углу. Кроме этого, в коттедже не было слышно ни единого движения. Света тоже не было. Хотя, может быть, она пошла в ванную комнату и не стала включать свет, чтобы не разбудить его?

– Хэлли, – позвал Джулиан, раздраженный ощущением прикосновения холодных пальцев к тыльной части шеи. Не было никаких причин для беспокойства или тревоги. Не похоже, чтобы она висела в воздухе.

Тем не менее, когда с другой стороны двери ванной не последовало никакого ответа, он сбросил покрывало, и ноги понесли его по прямоугольному коврику. Он проверил ванную, просто чтобы убедиться, и уже целеустремленными шагами покинул спальню. Кухня или задний двор. Она может быть в одном из этих двух мест. Они не обсуждали ее привычек во время сна, но разве не логично, что сон Хэлли должен быть прерывистым?

Его губы изогнула нежная улыбка.

Неужели его раньше раздражал ее нестандартный, незапланированный образ жизни? Потому что теперь задача прижать ее к земле возбуждала его до чертиков. Как он сказал вчера днем, пусть она приходит поздно, лишь бы приходила. Периодически. Прямо сейчас ему нравилась идея отнести Хэлли в постель и показать ей, что не существует определенного графика с точки зрения того, когда она ему нужна. Она нужна ему все время. Каждую минуту каждого дня…

Но где она, черт подери?

В гостиной царила зловещая тишина, другая ванная комната, поменьше, была пуста. На кухне никого. Никаких признаков того, что кто-то заходил сюда, чтобы попить воды или перекусить. И свет на заднем дворе был выключен. Он все равно пошел проверить, открыл двойные стеклянные двери и оглядел пустой сад.

– Хэлли.

Она вышла. В…

Он включил свет, чтобы посмотреть на часы, прежде чем вспомнил, что они остались на ночном столике. Оглянувшись через плечо в сторону кухни, заметил время на микроволновке.

2:40 ночи.

Она вышла из дома в 2:40 ночи, и этому не было никакого разумного объяснения. Даже в случае Хэлли. Люди не ходят гулять посреди ночи, а если бы она пошла, то взяла бы с собой собак, верно? В городе все закрыто. Даже решетки. У нее есть подруга, Лавиния? Но у него нет ее номера телефона. И, в любом случае, не важно, куда она отправилась и с кем, почему бы ей не разбудить его? Что, черт возьми, происходит?

Не могли же ее увезти против ее воли, верно?

Мысль об этом показалась ему нелепой.

Может быть, она была лунатиком и не сказала ему об этом? И что это за звук?

Он прислушивался несколько долгих секунд, прежде чем сообразил, что это его собственное хрипение.

Твою мать. Твою ж мать. Ладно, сделай вдох.

Но он не мог. И в какой-то странной, параллельной вселенной ему мерещились сирены и приторный запах дыма. Пожара не было. Никто не был в опасности. Но он не мог убедить себя в этом. Потому что Хэлли в своей пижаме могла оказаться где-нибудь на дороге или в ловушке. Она в ловушке?

Собаки проснулись и следовали за ним по дому, виляя хвостами и тыкаясь мордами ему в колени. Когда его пульс начал эхом отдаваться внутри черепа? Он слышал, как пульсирует кровь в венах, как будто в груди у него был микрофон. Кухня, в которую он даже не помнил, как вошел, внезапно показалась ему меньше, и он не мог вспомнить, как пройти назад в спальню.

– Хэлли! – позвал он, на этот раз гораздо более резко, и собаки разлаялись.

Черт возьми, он чувствовал себя не лучшим образом. Сдавленное горло, расплывающееся зрение, скованность в пальцах – он хорошо это помнил. Слишком хорошо. Он потратил четыре года, пытаясь избежать повторения, эта беспомощность наваливалась на него, как круизный лайнер на весельную лодку. А до этого, до пожара, он всю жизнь работал над тем, чтобы не попасть в эту ситуацию. Так что он не попадет. Не попадет.

– Все в порядке, – сказал Джулиан собакам, но его голос прозвучал неестественно, походка была напряженной. Он прошел через темную гостиную к входной двери и распахнул ее, лишь смутно осознавая, что на нем нет ничего, кроме трусов. Порыв холодного ночного воздуха, коснувшийся кожи Джулиана, предупредил его о том, что он вспотел. Сильно. Пот стекал по груди и по лицу.

Паническая атака. Признай, это она.