Тайная жизнь морга. Откровения гробовщиков

Никогда не забуду первые похороны, которые мне доверили проводить самостоятельно после окончания курсов. Это была катастрофа. Ну почти… Но я Везунчик. Мое настоящее имя – чистой воды проклятие, наложенное на меня родителями. Честер. Поэтому я предпочитаю прозвище. Мне дали его, потому что, будь то игра в покер или почти проваленные похороны, мне удается, наступив в кучу дерьма, благоухать как роза.

Я проходил стажировку в компании «Макданиэл-Уолш». Это престижная фирма с богатой историей. Ее главный офис находится в большом старинном викторианском особняке. Я жил на четвертом этаже в крохотной комнате общежитского типа. В таких помещениях всегда жарко летом и холодно зимой, но я был рад, что у меня есть крыша над головой. Плата за аренду? Телефон похоронного бюро в моей комнате трезвонил с шести вечера до половины восьмого утра, шесть ночей в неделю. Это и была моя арендная плата.

Похоронные директора, работавшие на «Макданиэл-Уолш», были гораздо старше меня и считали меня несмышленым мальчишкой. Они не утруждали себя какими-либо объяснениями, видимо, полагая, что я понимаю все интуитивно. А может, считали, что, просто находясь рядом с ними, стажер получает знания из воздуха. Как бы то ни было, эти люди поначалу не перегружали меня ответственностью. По сути, я был для них кем-то вроде живущего в доме уборщика, при этом разговаривали со мной, как с умственно отсталым – громко и медленно.

– Чет, – они отказывались звать меня Везунчиком, потому что это было «непрофессионально», – можешь сегодня отполировать

машины?

Я не задирал носа и много работал, и вот они мало-помалу – очень «помалу» – стали предоставлять мне больше свободы.

Однажды утром – на тот момент я уже проработал в «Макданиэл-Уолш» около полугода – в моем чердачном апартаменте зазвонил телефон. Это был Марк, один из директоров. Он сказал, что его жену ночью отвезли в больницу и он сегодня не выйдет на работу. Не мог бы я взять на себя похороны, которые он подготовил?

Не мог бы я?!

– Конечно могу, – заявил я Марку, обрадованный возможностью сделать что-то, связанное с моими непосредственными обязанностями.

Он выложил мне всю информацию по поводу церкви и кладбища и сказал, что носильщики встретят меня у входа в церковь, чтобы помочь.

– Ты вообще знаешь, что делать? – спросил Марк.

– Да, знаю.

– Чет, ты уверен? – переспросил он.

– Не беспокойся. Все будет отлично, – заверил я.

Он поблагодарил меня и повесил трубку. Моему восторгу не было предела. Наконец-то появился шанс по-настоящему продвинуться и уйти от опостылевших повинностей – чистки пепельниц и замены туалетных блоков. Я кинулся грузить в похоронный фургон все, что могло мне понадобиться в церкви: подставки для цветов, книгу для соболезнований, набор для грима, похоронные наклейки для автомобилей и тому подобное. Я выдвинулся с запасом по времени, но в какой-то момент поехал по автостраде не в ту сторону. Дело в том, что я плохо ориентировался в той местности и редко покидал район, где располагалось похоронное бюро, если не считать похода в продуктовый магазин и кинотеатр.

Поначалу я не осознал своей ошибки, поскольку съезды на той дороге попадались редко и располагались далеко друг от друга, но потом все же заметил, что их номера идут по возрастанию, а должно было быть наоборот. «Ладно, – сказал я себе, – на ближайшем съезде поверну обратно. Времени у меня полно».

Я все ехал и ехал, и даже стал подумывать о том, чтобы пересечь разделительную полосу и развернуться, но представил, как застрявший посреди трассы похоронный фургон попадает в вечерние новости. Так что я еще крепче вцепился в руль, стараясь не пропустить ближайший съезд. И вот наконец я его заметил и воспользовался моментом. Въехав на эстакаду, я повернул налево и увидел, что доступа к полосам шоссе, ведущим на юг, с нее нет. Вот тогда я запаниковал. В те времена еще не было сотовых телефонов и GPS-навигаторов, а съезд, которым я воспользовался, вел в поля. Вокруг не было даже заправок, где я мог бы спросить дорогу. Я оказался перед выбором: двигаться дальше на север по трассе или пробираться через проселочные дороги до тех пор, пока не получится вновь выехать на шоссе.

Стиснув зубы, я углубился в сельскую местность.

Через двадцать пять минут после оговоренного начала похоронной службы я остановился у церкви. Мое лицо пылало, нервы были напряжены до предела. Мне казалось, мое тело вот-вот взорвется – так я был взвинчен. Я все провалил. Упустил свой шанс на продвижение. Когда Марк узнает, мне конец!

Сорок пять человек наблюдали, как я паркуюсь и выключаю двигатель. Сердце было готово выскочить у меня из груди прямо через рот. Я зажмурился и прикусил нижнюю губу так, что почувствовал вкус крови, потом сделал глубокий вдох и приготовился к упрекам, которые должны были на меня обрушиться. Я вышел из машины и оказался совершенно не готов к тому, что произошло следом.

Дочь покойной сбежала вниз по ступеням церкви, миновав недовольную толпу.