Тайная жизнь пчел

Когда мы добрались до медового дома, там никого не было, кроме Розалин, которая собирала свою одежду, чтобы переехать в комнату к Мэй. Меня не было каких-то жалких два часа, а весь наш жизненный уклад успел перевернуться вверх дном!

– С чего это вдруг ты решила ночевать там? – спросила я.

– С того, что Мэй страшно оставаться одной по ночам.

Розалин собиралась занять вторую двуспальную кровать, для ее вещей освободили нижний ящик комода Мэй, и до ванной комнаты ей теперь было рукой подать.

– Не могу поверить, что ты бросишь меня здесь совсем одну! – вскричала я.

Зак ухватил тележку и торопливо покатил ее вон, чтобы начать выгружать магазинные корпуса из «медовоза». Наверное, решил, что на сегодня с него хватит женских эмоций.

– Я не бросаю тебя. Я получаю нормальный матрац, – сказала она и опустила в карман зубную щетку и банку с табаком.

Я скрестила руки поверх блузы, еще мокрой от слез.

– Что ж, ладно тогда. Мне все равно!

– Лили, у меня от этого топчана спина болит. И, если ты не заметила, у него уже ножки подламываются. Еще неделя – и он рухнет на пол. У тебя и без меня все будет хорошо.

У меня перехватило дыхание. Хорошо – и без нее. Она что, из ума выжила?

– Я не хочу возвращаться из мира грез, – выговорила я, и на середине предложения мой голос надломился, и слова завертелись и перекрутились во рту.

Розалин села на топчан, на тот самый топчан, который я теперь возненавидела со всей страстью, потому что это он прогнал ее в комнату Мэй. Она притянула меня к себе и усадила рядом.

– Я знаю, что не хочешь. Ну, я же и не ухожу никуда. Ночевать только буду у Мэй, а так-то никуда не денусь.

Она стала гладить меня по колену, как в старые времена. Она гладила, и мы обе молчали. По моим ощущениям, с равным успехом мы могли и сидеть в полицейской машине по дороге в тюрьму. Словно без ее ласковой руки меня не существовало.

Я увязалась за Розалин, когда она понесла свои вещи в розовый дом, с намерением осмотреть ее новую комнату. Мы поднялись по ступеням на заднюю веранду. Августа сидела на диване-качелях, подвешенном на двух цепях к потолку. Она легонько раскачивалась, прихлебывала оранжад и читала новую книжку, которую взяла в передвижной библиотеке. Я повернула голову, чтобы прочесть название. «Джейн Эйр».

На другой половине веранды Мэй прогоняла выстиранную одежду между резиновыми роликами ручного отжимателя стиральной машины, новенькой «Леди Кенмор», которую они поставили на веранде, поскольку места на кухне для нее не было. Героиня рекламного ролика в телевизоре делала это в вечернем платье и, судя по ее лицу, получала массу удовольствия. А Мэй была вся распаренная и усталая. Она улыбнулась, когда мимо нее с вещами прошла Розалин.

– Ты не против, чтобы Розалин переехала сюда? – спросила меня Августа, положив книгу на живот. Сделала глоток, потом провела рукой по холодной испарине на бокале и прижала ладонь к горлу.

– Наверное, нет.

– Мэй будет спокойнее спать, когда с ней будет Розалин, – сказала она. – Правда, Мэй?

Я бросила на Мэй взгляд, но она, похоже, не слышала нас из-за шума машинки.

И вдруг я поняла, что меньше всего мне хочется идти за Розалин и видеть, как она складывает свои вещи в комод Мэй. Я снова посмотрела на книгу, которую читала Августа.

– О чем ты читаешь? – спросила я, рассчитывая завести легкую беседу. Но, бог ты мой, как я ошибалась!

– О девушке, чья мать умерла, когда она была совсем крохой, – сказала Августа.

Потом бросила на меня такой взгляд, от которого мой желудок сделал сальто – так же как тогда, когда она рассказывала мне о Беатрис.

– И что случилось с этой девушкой? – спросила я, стараясь, чтобы голос оставался ровным.

– Да я только начала, – ответила она. – Но в данный момент она ощущает растерянность и печаль.

Я отвернулась и стала смотреть в сад, где Джун с Нилом собирали помидоры. Я смотрела на них и слышала скрип отжимных валиков машины. Слышала, как отжатое белье падает в таз за валиками. Она знает, подумала я. Она знает, кто я.

Я вытянула в стороны руки, словно расталкивая незримые воздушные стены, и, опустив взгляд, увидела на полу свою тень, худенькую девчонку с буйными волосами, вьющимися от влажного воздуха, с раскинутыми руками и поднятыми под прямым углом ладонями, словно она пыталась остановить дорожное движение в обоих направлениях. Мне захотелось наклониться и поцеловать ее – такой маленькой и решительной она выглядела.

Когда я снова посмотрела на Августу, она по-прежнему не отводила от меня глаз, словно ожидая каких-то слов.

– Что ж, пойду-ка посмотрю на новую кровать Розалин, – сказала я.

Августа снова взяла в руки книгу, и все кончилось. Этот момент прошел – как и ощущение, что она знает, кто я. В смысле, ведь глупость же: как могла Августа Боутрайт что-то знать обо мне?

И как раз в это время на грядках с помидорами между Джун и Нилом вспыхнула первоклассная ссора. Джун что-то выкрикнула, он заорал в ответ.

– Ой-ой… – протянула Августа. Отложила книжку и встала.