Тайная жизнь пчел

Когда я повернулась к окну, там никого не было. Собственно, я и не рассчитывала, что будет.

Через два дня после того как мы едва не загнали себя, обрабатывая остатки урожая меда, Зак явился с прехорошеньким блокнотом – зеленым с розовыми бутонами на обложке. Он поймал меня на выходе из розового дома.

– Это тебе, – сказал он. – Чтобы с самого начала тебе легко писалось.

И тогда я поняла, что никогда не найду лучшего друга, чем Закари Тейлор. Я закинула руки ему на шею и прижалась к груди. Он тихо охнул, но через секунду его руки сомкнулись вокруг меня, и мы застыли так, в настоящем объятии. Его ладони перемещались вверх и вниз по моей спине, пока у меня едва не закружилась от этого голова.

Наконец он расплел мои руки и сказал:

– Лили, ты нравишься мне больше, чем любая другая знакомая девушка, но ты должна понять, что есть люди, готовые убивать парней вроде меня за один взгляд на таких девушек, как ты.

Я не смогла сдержаться и прикоснулась к лицу Зака в том месте, где на его коже возникала ямочка.

– Извини, – покаялась я.

– Ага. Ты меня тоже, – отозвался он.

Много дней я таскала этот блокнот с собой повсюду. И постоянно писала. Историю о том, как Розалин похудела на 85 фунтов и стала настолько стройной, что никто не смог узнать ее на полицейской фотографии. Историю о том, как Августа ездит повсюду в «медомобиле» – это как библиомобиль, передвижная библиотека, только раздает банки с медом вместо книг. Однако моей любимой была история о том, как Зак становится адвокатом – надирателем задниц и ведет собственную телепрограмму, как Перри Мейсон. Однажды днем я прочла ему этот рассказ за обедом, и он слушал внимательнее, чем ребенок слушает сказку на ночь.

– Потеснитесь-ка, Уиллифред Марчант, – только и сказал он.

Глава восьмая

Медоносные пчелы зависят не только от физического контакта с колонией; им также требуется социальное товарищество и поддержка. Изолируйте медоносную пчелу от ее сестер – и она вскоре погибнет.

«Королева должна умереть: и другие дела пчел и людей»

Августа сорвала страницу июля с настенного календаря, висевшего над ее столом в медовом доме. Я хотела было сказать ей, что на самом деле до конца июля еще пять дней, но подумала, что она и так это знает. Просто ей хотелось, чтобы июль уже закончился и начался август – ее особый месяц. Так же как июнь был месяцем Джун, а май принадлежал Мэй.

Августа объяснила мне, что в детстве, когда наступал особый месяц каждой из них, мать освобождала именинницу от домашних обязанностей и позволяла ей лакомиться любимой едой, даже если она была вредна для зубов, и ложиться спать на целый час позже остальных, занимаясь в это время всем, что душа пожелает. Августа говорила, что ее душа тянулась к книгам, так что целый месяц она могла валяться на диване в тишине гостиной и читать, после того как ее сестры отправлялись в постель. По ее словам, это было самое светлое время ее детства и юности.

Выслушав эту историю, я долго думала, пытаясь понять, в честь какого месяца хотелось бы выбрать имя мне. Я выбрала октябрь, золотую осень с прекрасной погодой, и мои инициалы тогда были бы «О. О.» – Октобер Оуэнс – то есть получилась бы интересная монограмма. И представила, как весь месяц ем на завтрак трехслойный шоколадный торт, а перед сном по часу пишу классные рассказы и стихи.

Я бросила взгляд на Августу, которая стояла у стола с июльской страничкой в руке. На ней было белое платье с лаймово-зеленой шалью, повязанной вместо пояса, – так же она была одета в тот первый день, когда мы с Розалин явились сюда. Единственным назначением этой шали было добавить яркую деталь. Августа гудела себе под нос любимую песенку сестер: «На могилку на мою улей ты поставь, пусть стекает, каплет мед…» И я подумала, какой, должно быть, хорошей, доброй была их мать.

– За дело, Лили, – сказала она. – Нам еще надо наклеить этикетки на все эти банки, а рабочих рук всего четыре – твои да мои.

Зак в тот день развозил мед по торговым точкам во всем городе и забирал деньги от продаж прошлого месяца. «Медоденежки» – так их называл Зак. Несмотря на то что основной поток меда уже сошел, пчелы продолжали собирать нектар, занимаясь своим делом. (Пчелу невозможно заставить перестать трудиться, как ни старайся.) Зак говорил, что мед Августы приносит по пятьдесят центов за фунт. По моим расчетам, она должна была купаться в «медоденежках». И мне было непонятно, почему она до сих пор не выстроила себе шикарный ярко-розовый особняк.