Тайная жизнь пчел

Августа взяла мой опустевший стакан и ушла в кухню, по дороге дважды оглянувшись. Когда она вернулась с водой, на сгибе локтя у нее висел красный зонтик.

– Скоро я провожу тебя в медовый дом, – твердо сказала она.

Когда я начала пить, стакан дрожал у меня в руке, а вода никак не желала глотаться. Звук глотков был таким громким, что на несколько секунд заглушил шум дождя.

– Ты уверена, что не хочешь сейчас пойти лечь? – снова спросила Августа.

– Уверена. Мне нужно знать…

– Что тебе нужно знать, Лили?

– Все, – выдохнула я.

Августа, смирившись, устроилась рядом со мной на качелях.

– Что ж, ладно, – сказала она. – Ладно…

– Я знаю, что она вышла за него замуж только из-за меня, но как ты думаешь, она была хоть немножечко счастлива? – спросила я.

– Думаю, какое-то время была. Она пыталась, я знаю. Я получила от нее около десятка писем, по крайней мере столько же раз она звонила – за первую пару лет, и я видела, что она старается. В основном она писала о тебе, о том, как ты учишься сидеть, делаешь первые шаги, играешь в куличики. Но потом ее письма стали приходить все реже и реже, а когда приходили, я чувствовала, что она несчастлива. Однажды она позвонила мне. Это было то ли в конце августа, то ли в начале сентября – я хорошо помню, потому что незадолго до ее звонка мы праздновали День Марии. Она сказала, что уходит от Ти-Рэя, что ей надо уйти из дома. Она хотела узнать, можно ли пожить у нас пару месяцев, пока она не разберется, куда ей двигаться дальше. Конечно, сказала я, можно. Когда я встретила ее на автобусной станции, она была сама на себя не похожа. Страшно исхудала, под глазами черные круги…

Внутри у меня все медленно перевернулось. Я понимала, что мы подобрались к тому месту в этой истории, которое страшило меня больше всего. Я задышала часто-часто.

– Я же была с ней, когда ты встречала ее на автобусной станции. Она привезла меня с собой, правда?

Августа наклонилась и прошептала мне на ухо:

– Нет, золотко, она приехала одна.

Я осознала, что прокусила щеку изнутри. От привкуса крови немедленно захотелось сплюнуть, но я не стала – проглотила солоноватую слюну.

– Почему? – спросила я. – Почему она не привезла меня?

– Все, что я знаю, Лили, – это что она была подавлена, словно распадалась на части. В тот день, когда она ушла из дома, ничего необычного не случилось. Она просто проснулась и поняла, что больше не может там находиться. Она позвонила женщине с соседней фермы, попросила ее посидеть с тобой, взяла грузовик Терренса Рэя и поехала на автобусную станцию. Все время, пока она не приехала, я думала, что она привезет тебя с собой.

Качели скрипели, мы сидели там, вдыхая запах теплого дождя, влажного дерева, прелой травы. Моя мать меня бросила.

– Я ее ненавижу, – сказала я.

Мне хотелось выкрикнуть эти слова как можно громче, но они прозвучали неестественно спокойно, сказанные низким, хриплым голосом, напоминавшим треск и шорох шин машины, медленно едущей по гравию.

– Ну-ну, перестань, Лили…

– Правда, я ее ненавижу. Она была совсем не такой, какой я ее себе представляла.

Я всю жизнь воображала, как она меня любила, какой образцовой матерью была. И все это было ложью. Я придумала ее – всю целиком.

– Ей легко было бросить меня – она с самого начала меня не хотела, – сказала я.

Августа потянулась ко мне, но я вскочила на ноги и распахнула москитную дверь перед ступенями веранды. Она хлопнула за моей спиной, и я села на мокрые от дождя ступени, сгорбившись под козырьком.

Я слышала, как Августа прошагала через веранду, ощутила, как сгустился воздух, когда она встала за моей спиной по другую сторону москитной двери.

– Я не собираюсь придумывать для нее оправдания, Лили, – сказала она. – Твоя мать сделала то, что сделала.

– Тоже мне мать! – сказала я.

Внутри я ощущала твердость. Твердость и гнев.

– Может быть, выслушаешь меня? Когда твоя мать приехала сюда, в Тибурон, от нее остались практически кожа да кости. Мэй не могла заставить ее ничего съесть. Целую неделю Дебора только и делала, что плакала. Потом это стали называть нервным срывом, но в то время, когда это происходило, мы не могли подобрать происходящему названия. Я повезла ее к здешнему врачу, а он прописал ей рыбий жир и спросил, где ее белая семья. Сказал, что ей, возможно, придется некоторое время провести на Булл-стрит. И больше я ее к нему не повезла.

– Булл-стрит… В психиатрической больнице? – Эта история становилась все гаже с каждой минутой. – Но она же… для сумасшедших, – сказала я.

– Полагаю, он не знал, что еще с ней делать. Но она не была сумасшедшей. Она была в депрессии, но безумием там и не пахло.

– Надо было позволить ему поместить ее туда. Пусть бы она там сгнила!

– Лили!

Я шокировала Августу – и была этому рада.

Моя мать искала любви, а вместо этого нашла Ти-Рэя и ферму, а потом меня, и меня оказалось для нее недостаточно. Она бросила меня с Ти-Рэем Оуэнсом.