Тайная жизнь пчел

– Я прожила в этих местах уже два года, – стала рассказывать Августа. – Основала свой медовый бизнес, а Джун преподавала в школе. И тут Дебора позвонила мне по междугородной связи. Она рыдала, говорила, что ее мать умерла. «У меня никого не осталось, кроме тебя», – повторяла она снова и снова.

– А как же ее отец? Где он был?

– Ох, мистер Фонтанель умер, когда она была совсем крохой. Я его никогда не видела.

– И тогда она переехала сюда, чтобы быть с тобой?

– У Деборы была школьная подруга, которая как раз переехала в Сильван. Она убедила Дебору, что в этом городке хорошо жить. Рассказывала ей, что работу там найти легко и есть интересные мужчины, возвращающиеся с войны. И Дебора решилась на переезд. Однако, я думаю, это решение не в последнюю очередь было связано со мной. Думаю, она хотела, чтобы я была поблизости.

Картина начинала проясняться.

– Моя мать приехала в Сильван, – сказала я, – познакомилась с Ти-Рэем, и они поженились.

– Верно, – кивнула Августа.

Когда мы только вышли на веранду, небо было усыпано звездами, Млечный Путь сиял, как настоящая дорога, по которой можно пройти и найти мою мать, стоящую в конце, уперев руки в бедра. Но теперь влажный туман заволок двор и поднялся выше веранды. Еще минута – и из него заморосил дождик.

Я сказала:

– А вот чего я никак не пойму – это почему она вышла замуж за него.

– Не думаю, что твой отец всегда был таким, какой он сейчас. Дебора мне о нем рассказывала. Ей нравилось, что у него были военные награды. Он был храбрецом – так она думала. Говорила, что он обращался с ней как с принцессой.

Я едва не рассмеялась ей в лицо.

– Могу сразу тебе сказать, это точно не тот Терренс Рэй!

– Знаешь, Лили, иногда люди с течением времени сильно меняются – до неузнаваемости. Я не сомневаюсь, что он поначалу любил твою мать. Более того, я думаю, он перед ней преклонялся. И твоя мать этим упивалась. Как и многие молодые женщины, она позволила себе увлечься романтикой. Но примерно через полгода романтика начала выветриваться. В одном из своих писем она писала, что у Терренса Рэя грязь под ногтями, это я точно помню. Потом написала, что не уверена, что сможет жить не в городе, а на ферме, и всякое такое. Когда он сделал ей предложение, она ему отказала.

– Но ведь она же вышла за него замуж, – возразила я, искренне не понимая.

– Потом она передумала и сказала «да».

– Почему? – спросила я. – Если любовь ушла, почему она вышла за него?

Августа обхватила ладонью мой затылок и пригладила пальцами волосы.

– Я долго думала, стоит ли об этом тебе говорить, но, может быть, это поможет тебе понять все случившееся намного лучше. Золотко, Дебора была беременна, вот почему.

Я так и знала, что она это скажет, но ее слова все равно рухнули на меня ударом кувалды.

– Она была беременна мной? – Мой голос, произносивший эти слова, звучал устало. Жизнь моей матери оказалась слишком тяжела для меня.

– Верно, беременна тобой. Они с Терренсом Рэем поженились на Рождество. Она позвонила, чтобы сообщить мне об этом.

Нежеланная, подумала я. Я была нежеланным ребенком.

Мало того, моя мать попала в ловушку брака с Ти-Рэем из-за меня. Я порадовалась, что вокруг темно, и Августа не может увидеть моего лица, не может увидеть, как его перекосило. Вот так думаешь, что хочешь что-то узнать, а когда узнаешь, хочешь уже только одного – стереть это из своего разума. Отныне и впредь, когда меня будут спрашивать, кем я хочу быть, когда вырасту, буду говорить: Девушкой, потерявшей память.

Я слушала шелест дождя. Водяная взвесь подплывала и оседала дымкой на моих щеках, пока я старательно считала на пальцах.

– Я родилась через семь месяцев после того, как они поженились.

– Она позвонила мне сразу после твоего рождения. Сказала, ты такая красавица, что ей больно на тебя смотреть.

От этих слов мои собственные глаза защипало, словно в них налетело песка. Может быть, мать все же ворковала надо мной. Смешно и стыдно сюсюкала. Закручивала мои младенческие волосенки на макушке, точно верхушку мороженого в рожке. Украшала их розовыми бантиками. Пусть она не планировала меня рожать, но это еще не значило, что она меня не любила.

Августа продолжала рассказывать, а я снова погрузилась в привычную историю, которую всегда рассказывала сама себе, историю о том, что мать безумно меня любила. Я привязалась к этой истории, как золотая рыбка к своему круглому аквариуму, словно кроме этого мирка на свете ничего и нет. Покинуть его для меня было смерти подобно.

Я сидела, ссутулив плечи, глядя в пол. Не стану даже мысленно повторять слово «нежеланная».

– Ты как, в порядке? – спросила Августа. – Хочешь сейчас лечь в постель, а об остальном поговорить завтра утром? Говорят, утро вечера мудренее.

– Нет! – сорвалось с моих губ. – Все в порядке, честно, – сказала я, пытаясь придать голосу непринужденность. – Мне бы только попить еще.