Тайная жизнь разведчиков. В окопах холодной войны

— Вы знаете, Максим, ваш коллега, пардон, коллега по принадлежности к Советской России, предложил мне сто фунтов, если я соглашусь на сотрудничество. Сто фунтов?! Это мне, который является идейным врагом фашизма, воевал с ним. Ненавидит войну. Меня смущала не сумма, а слабая информированность «коллеги из-за железного занавеса».

— Что вы имеете в виду?

— «Коллега» думал осчастливить меня сотней фунтов, считая, что мотивом согласия может быть мое бедственное положение, как бывшего военнопленного! — коротко засмеялся Николас. — Я в это время уже получал пенсию от британского правительства и имел от него же доход от баронства.

— Но вы еще и работали?

— Да, в Букингемском дворце, по истории. Это тоже неплохо оплачивалось. Туда меня устроил, точнее пригласил, мой товарищ по Кембриджу. Правда, я уже оканчивал, когда Энтони только пришел на первый курс университета.

Я подумал, что мой «коллега», по-видимому, спутал положение с нашими военнопленными после войны. Иначе он не опирался бы на такую основу: не просто шаткую, но и не реальную для англичанина, как подданного королевы и джентльмена.

— А в шестидесятом?

— Это была попытка побеседовать со мной по телефону. Ответ был тот же! Я согласия не дал даже на встречу.

— Почему?

— Не хотел быть пешкой в чужой игре, которую в то время не считал правой.

— О подходах к вам русских вы докладывали?

— Возвратившись на родину, я не скрывал о контактах с русскими в Манчжурии. Когда со мной беседовали о событиях плена, предупредили, что русские могут меня найти здесь, в Лондоне. Просили сообщить. Но я не стал: это дело совести каждого, а в нашей стране недоносительство не столь уж тяжкий грех. И я взял его на душу.

Ближайший выходной я провел с Николасом. Мы побывали на Красной площади, у могилы Неизвестного солдата. Я подробно рассказал ему о городах-героях, имена которых были выбиты на гранитных блоках рядом с могилой Солдата. Мы колесили по городу на обычном транспорте — так захотел Николас. Обедали в столовой и закусывали в уличном кафе. Его восхищали наши люди: бодрые, радостные, уверенные в себе. Он отмечал, что они скромно, но добротно одеты.

— Ну, прямо как англичане, — говорил он. — «Мы не настолько богаты, чтобы покупать дешевые вещи».

Английская поговорка — философское рассуждение мудрого народа в течение многих веков — пришлась кстати.

— Ваши женщины очень красивы в своей массе, а отдельные экземпляры — просто Венеры.

Это были не слова старого ловеласа, а много раз объективно подмеченное и услышанное мною из уст немцев и французов, англичан и японцев.

— Николас, все хотел вас спросить: вы — историк, но чего?

— Во-первых, тех стран, где пришлось побывать во время войны: Канада — ходил туда с караванами; Северная Африка — был в частях американского генерала Паттона как офицер связи от британской армии; Сингапур — об этом я уже говорил, также офицер связи от штаб-квартиры британских войск в этой части света; наконец, Япония и Манчжурия.

— Но в чем это сказывается? Вы пишите статьи, книги?

— Консультирую журналистов, писателей, кинорежиссеров, музеи, телевидение, сувенирный бизнес.

— Но в чем? Конкретно? — недоумевал я. — Быт, нравы, обычаи, история?..

— Оружие. Личное оружие.

— Оружие? Вы, человек, испытавший столько горя, — и оружие?

— Именно так, Максим. Через оружие — ненависть к нему, к насилию, войне. О, это целое искусство: возбудить такое чувство у читателя или зрителя.

— Тогда, Николас, вам нужно посетить наш музей вооруженных сил. Он только что открылся в новом здании.

Когда мы оказались у входа в музей, там стояла длинная очередь. Пришлось зайти с «черного хода» и, сославшись на работу во Внешторге, с английским коммерсантом, попросить показать ему раздел оружия разных времен русской истории. Администрацию в лице капитана поразила судьба Николаса, его военное прошлое. Он выделил нам экскурсовода — милую даму средних лет, которая лихо обобщала эпохи и события.

Николас уходил из музея удовлетворенным по двум причинам: личное впечатление от оружия холодного и затем огнестрельного, диапазоны типов которых были значительны. А второе — подарок музея — шикарный альбом холодного оружия, к которому я добавил от себя книгу о стрелковом оружии русской армии времен Петра Великого и Екатерины.

Мне не хотелось «светить» «моего» барона, как я уже называл его про себя. Обычно работа с таким контактом велась в интересах резидентуры, в данном случае — лондонской. В моих отчетах он прошел как первичная связь. Не хотел я и видеться по той же причине с сыном его — коммерсантом в области кухонной эмалированной утвари.

После ужина в день посещения музея мы расстались. Барон улетал на следующее утро, увозя, как мне казалось, добрые чувства к России, Москве, москвичам. Прощаясь, Барон подарил мне серию брелков для ключей с холодным оружием, которые действовали, — эти маленькие кинжалы, ятаганы, кортики, будучи острыми, как бритва.

— Максим, будешь на наших островах — жду. Обязательно хочу увидеть. Может быть, смогу быть полезным. Обещаешь?