Тайная жизнь шедевров: реальные истории картин и их создателей

Волна остается за кадром. Это и есть то великолепное композиционное решение мастера, которое делает полотно настоящим шедевром.

Давайте обратим внимание на моряков, которые пытаются спастись на обломке мачты. Они из последних сил цепляются за жизнь. Скорее всего, их корабль погиб во время ночного шторма; солнце уже восходит на горизонте, и дневной свет дает несчастным надежду на спасение. Их могут увидеть с проходящего рядом корабля, поэтому один из матросов пытается подать знак, он сжимает в руке ярко-красную тряпку, размахивает ею. Двое выживших рядом смотрят на него.

Чуть ниже видим еще двух человек. Один из них уже вот-вот упадет в море, другой из последних сил старается втащить его обратно на мачту. Отдельно от других находится еще один матрос, он указывает рукой куда-то вдаль, как будто хочет обратить внимание своих товарищей на что-то. А это и есть тот самый девятый вал, в честь которого названа картина.

Вот он, эффект разрушения четвертой стены. Получается, что смертоносная волна, которая готова погубить несчастных, находится за пределами картины, там, где стоит зритель. Ее видит только один выживший. Но отчего тогда так ярко, вселяя надежду, светит солнце?

Вспоминаем, что христианская вера не была для Айвазовского пустым звуком, он сам был глубоко верующим человеком. Настолько, что в тот момент, когда его старший брат Габриэл перешел в католичество, он не оставлял его в покое до тех пор, пока не уговорил вернуться обратно в лоно Армянской апостольской церкви.

Ответ на приведенный выше вопрос в этом контексте очень прост. Для истинно верующего смерти не существует. Есть только новая жизнь. И неважно, какие бедствия могут подстерегать человека в жизни, сколько неожиданных и страшных несчастий может обрушиться на его голову, он все равно будет спасен.

В отличие от картины «Хаос. Сотворение мира» на полотне «Девятый вал» религиозная тема не изображается прямо. Разговор, который ведет это произведение со зрителем, куда тоньше и деликатнее. Это и есть настоящее мастерство изобразительного искусства.

Иван Константинович Айвазовский прожил долгую и счастливую жизнь. Он продолжал писать до самого конца.

В последний свой день он начал работу над картиной «Взрыв турецкого корабля», но не успел закончить ее. Живописца не стало 2 мая 1900 года в возрасте 82 лет. Его похоронили во дворе Феодосийской средневековой армянской церкви Святого Саркиса, на его могиле установили надгробие в виде саркофага, на котором на древнеармянском языке были написаны слова армянского историка Мовсеса Хоренаци: «Рожденный смертным, оставил по себе бессмертную память».

Глава 9 Предчувствие весны

«Грачи прилетели»

Алексей Саврасов

Ну кто ж из нас на палубе большой
Не падал, не блевал и не ругался?
Их мало, с опытной душой,
Кто крепким в качке оставался.

Сергей Есенин

Поэзия — вечная жажда. Настоящий пейзажист должен быть в душе поэтом, иначе его картины никогда не будут говорить со зрителем. Лучшего художника, чем Алексей Кондратьевич Саврасов, российская природа, пожалуй, не знала. Его картины правдивы, откровенны, наполнены живым чувством. В них меланхолия, тоска, радость — кажется, что пейзажи, созданные его кистью, готовы броситься тебе на грудь, зарыдать, а потом затянуть с тобой долгую песню, проникновенную, жалостливую, и в безбрежной этой тоске утолить твои печали.

Успех пришел к Саврасову очень рано. Ему было всего 19 лет, когда критики стали называть его надеждой русского искусства. В 24 года он продал полотно «Степь с чумаками вечером» великой княгине Марии Николаевне, которая в тот момент занимала пост президента Императорской академии художеств. Это был огромный успех. Художника пригласили в загородную резиденцию представительницы правящей династии под Петербургом, в том же году он получил звание академика. Живописцу поступали заказы на картины от самых богатых и знатных семей в России. Он мог бы жить роскошной жизнью придворного художника, но вместо этого решил вернуться в Москву.

Но почему он решил так поступить, почему отказался от денег и общественного положения, когда у него наконец появилась возможность доказать отцу, что выбранная им профессия может приносить куда больше выгоды, чем владение галантерейной лавкой в Первопрестольной?