Тайная жизнь ветеринара. Откровенные истории о любви к животным, забавных и трагических случаях и непростой профессии

Я решил перекусить и отправился в буфет с учебником неврологии. Сэндвич с сыром и маринованными огурчиками не отрывал меня от чтения. Но стоило мне спуститься в палату, как я сразу же заметил, что творится что-то неладное. Я увидел, как одна из медсестер спешит к собаке, и сердце у меня упало: медсестры столпились вокруг судорожно дергающегося Ральфа. У него снова начался припадок.

Я позвонил миссис Джонс в пятый раз. Полчаса назад я сказал, что все вроде бы неплохо и у Ральфа нет приступов. Наверное, я был слишком оптимистичен – миссис Джонс даже предостерегла: «Не торопитесь, дорогой, не будем забегать вперед». И она оказалась права. На сей раз у меня был совсем другой голос, и она это сразу же уловила.

– Здравствуйте, миссис Джонс…

– У него опять судороги? – перебила она меня.

Мне явно нужно учиться контролировать эмоции в голосе.

– К сожалению, да, – ответил я. – Боюсь, на сей раз судороги более сильные.

Миссис Джонс тяжело вздохнула, как это было уже не раз.

Мне даже показалось, что она стала мне близким человеком – странно, ведь мы даже ни разу не встречались.

– Ну хорошо, – неожиданно сказала она деловым тоном. – Что мы можем сделать?

Я немного удивился, но перечислил варианты.

– Выбор небольшой, но можно перевести Ральфа в неврологию – надо надеяться, там его состояние смогут стабилизировать. Вот только меня беспокоит, как он перенесет дорогу… В противном случае… – Я замолчал.

Мне никогда не приходилось обсуждать эту тему с хозяевами в реальной жизни, и я неожиданно почувствовал, что просто не могу этого произнести. К счастью для меня, миссис Джонс сама поняла, каков второй выход.

– По вашему мнению, как нам поступить? – спросила она.

Я предложил ей приехать, чтобы обсудить все лично. Так я поступаю и по сей день: никто не хочет вести разговоры о смерти по телефону.

Примерно в половине пятого меня по громкой связи вызвали в приемную. Прибыла миссис Джонс. К этому времени у Ральфа еще два раза появлялись судороги, и после каждого припадка он слабел прямо на глазах. Между приступами он неподвижно лежал на боку, уставившись перед собой, и словно молил об облегчении страданий.

Я вышел в приемную. В большой больнице и приемная внушительного размера. Напротив дверей расположена стойка регистрации с ярко-синим логотипом на передней панели.

Слева от стойки – зона ожидания для кошек, где владельцы могут поставить свои переноски на стеллаж с ячейками. Справа – зона ожидания для собак и витрина с кормом для животных и самыми разными вещами, от зубных щеток до стильной собачьей одежды. Там я и встретился с миссис Джонс, сидевшей съежившись в своей зеленой куртке рядом с молодой женщиной – утром я правильно предположил, что это ее дочь. Я пригласил их пройти в «кабинет эвтаназии» (особая комната для трудных разговоров – прекрасное решение администрации больницы), не упоминая его названия. Помещение было небольшим, но не тесным, с удобным диваном и креслами и совсем не походило на обычный кабинет для консультаций. За полтора года работы в больнице мне придется еще не раз побывать в этом кабинете. Мы уселись, я предложил женщинам чай или кофе. Они отказались и сразу же перешли к делу:

– Как Ральф? Его можно увидеть?

Я поступил бы точно так же.

– Да, конечно, мы пройдем к нему прямо сейчас. Но сначала я хотел бы поговорить о его состоянии.

Мать и дочь переглянулись.

– Мы все обсудили, – сказала миссис Джонс. – К сожалению, у нас нет возможности позволить себе такие траты. Для него ничего не жалко, но это нам недоступно. К тому же я не уверена, что дальнейшее лечение не продлит его мучения.

Ответ меня не удивил. За сегодняшний день мы несколько раз беседовали по телефону. Лечение у специалиста обошлось бы в несколько тысяч фунтов – при этом никакой гарантии успеха. Миссис Джонс уже выражала мне беспокойство по поводу расходов в тот день, когда я сказал ей, каков будет наш счет.

– Что ж, это облегчает нашу задачу, – проговорил я. – Мы можем продолжить терапию, чтобы дать ему еще немного времени, или…

Я отвернулся – произнести такие слова было просто выше моих сил. Потом наши взгляды встретились. Все было ясно без слов.

– Тогда я пойду проверить его состояние, – собравшись с духом, промолвил я. – Вернусь быстро.

Я направился в отделение для собак. Меня словно придавило к полу. Еще утром я радовался наступившей весне, теперь же в душе моей царил зимний холод. Я сообщил медсестрам, что приехали хозяева. Медсестры печально кивнули. Навещать собак прямо в отделении не принято, но я решил поступить именно так. Если бы мы перевели Ральфа в другое помещение, у него мог бы случиться новый припадок.

Я заглянул к Ральфу: для него освободили довольно много места, и он лежал на большой мягкой лежанке. Свет приглушили, чтобы не вызвать новые судороги. В помещении работал вентилятор: у собаки резко поднялась температура. Ральф увидел меня и завилял длинным хвостом – раздались глухие удары хвоста о лежанку. Я подошел и опустился рядом с ним на колени.

– Твоя мамочка пришла, приятель, – прошептал я. – Ты будешь вести себя хорошо ради нее, договорились?