Тайная жизнь ветеринара. Откровенные истории о любви к животным, забавных и трагических случаях и непростой профессии

Ральф ответил слабым ударом хвоста. Я поцеловал его в лоб и вернулся в приемную. Увидев Ральфа, миссис Джонс с дочерью кинулись к нему, но я удержал их. Подходить нужно было медленно, чтобы у пса от возбуждения не начались судороги. Я понимал, как тяжело это для них, но женщины сдержались и осторожно приблизились к своему любимому мальчику, шепотом разговаривая с ним.

Они сели по обе сторон от собаки. Я предложил миссис Джонс подушку – хотя у нее были проблемы с суставами, она захотела быть ближе к Ральфу. Я спросил, не нужно ли еще чего-нибудь, но они отказались, и я оставил их одних.

В начале шестого я направился в комнату для персонала и в коридоре встретил шефа.

– Как прошел первый день, Рори? Уже закончил?

– Нет. У меня еще один пациент и его хозяева, но это ненадолго, – соврал я, выдавив улыбку.

«Первый день выдался нелегким», – промелькнуло в голове, но я не стал делиться своими мыслями. Шеф посоветовал мне не задерживаться слишком долго и отправился домой. Я прошел в комнату для персонала – это было крошечное помещение, где с трудом поместилось бы четыре человека, хотя в больнице работало больше тридцати ветеринаров. Здесь стояли три компьютера для общего пользования, но все мои коллеги находились либо на консультациях, либо на вечерних операциях. Главная больница была центром ветеринарной клиники: здесь проводились самые разные операции и находился стационар для животных. Ветеринарные пункты были спутниками большой планеты-больницы, что позволяло оказывать помощь максимальному числу животных. В них обычно работал всего один ветеринар и администратор. В комнате для персонала я застал ветеринара, который что-то печатал на компьютере. Повернувшись ко мне, он сразу подметил, что день у меня выдался тяжелый.

У нас, ветеринаров, есть что-то вроде секретного кода, который открывается тебе сразу же, как только приступаешь к работе.

– Трудный день, да?

– Да нет, все в порядке… Просто случай непростой…

Я попытался сделать вид, что ничего не произошло, но по взгляду коллеги было ясно, что он все понял. У него было немало таких дней, и в моей жизни будет их очень много. Я только начинал осознавать, насколько нелегок выбранный мной путь.

Примерно через пятнадцать минут меня вызвали по громкой связи к Ральфу. Когда я вошел в затемненную палату, голова Ральфа лежала на коленях миссис Джонс. Все было так спокойно, словно весь мир замер.

Я часто вспоминаю тот момент – и каждый раз по-разному. Странно… Иногда я вижу эту картину как бы издалека – вижу нас троих рядом с Ральфом. Наши силуэты выделяются на фоне стены – четыре темные фигуры, объединенные общей скорбью.

Миссис Джонс осторожно гладит Ральфа по голове, что-то шепчет ему, говорит, что все будет хорошо и он может успокоиться. Когда я сел рядом, дочь сжала руку матери, а затем встала.

– Я подожду в приемной, – сказала она в пустоту, словно меня и не было рядом. Люди по-разному переживают смерть. Кто-то хочет быть рядом со своим питомцем, кто-то, как дочь миссис Джонс, предпочитает уйти.

Я сразу догадался, что они решили усыпить Ральфа. Миссис Джонс продолжала что-то шептать своему дорогому мальчику. Я не стал ничего говорить, просто ждал, когда она будет готова. Я взял Ральфа за лапу, он слегка потянулся и положил ее мне на колено, снова ударив хвостом по мягкой лежанке. Даже сейчас он оставался чудесным, счастливым псом, несмотря на все пережитые страдания. Миссис Джонс посмотрела на лапу Ральфа на моем колене, потом на меня, улыбнулась сквозь слезы и сказала:

– Думаю, нам пора прощаться…

Я взял ее за руку, взглянул в глаза. Я видел, как дорог ей Ральф. Сердце этой женщины разрывалось у меня на глазах.

– Хорошо… – ответил я, пытаясь изобразить на лице печаль и понимание (я потратил годы на отработку этого выражения).

Мы еще минут десять посидели вместе. Миссис Джонс рассказывала о Ральфе, каким он был щенком. Потом пришла медсестра с документами и шприцем. Миссис Джонс вспоминала, как Ральф однажды стащил у малыша в коляске мороженое, но, заметив, что открывается дверь, смолкла, словно это был наш секрет. Я протянул ей документ, который нужно было прочитать и подписать. Когда миссис Джонс расписывалась, рука ее заметно дрожала.

– Извините, – пробормотала она, глядя на свою кривую подпись. Я лишь «улыбнулся».

Мы простились с Ральфом.

Когда я делал ему последний укол, он все еще повиливал хвостом. Постепенно тело его расслабилось и замерло. На него снизошел покой. Мы с миссис Джонс поднялись. Я смотрел на нее, и она обвила мою шею руками.

– Спасибо вам за все, Рори, – сказала она.

Я, взяв ее под руку, проводил в приемную к дочери.

Я глядел, как они удалялись по бетонной парковке к своей машине, а потом вернулся к Ральфу. Опустившись на колени, я в последний раз почесал его за ушами и прошептал: