Таинства в истории отношений между Востоком и Западом

Точка зрения Римской церкви не была в согласии ни с преданием восточных святых отцов, ни с восточной литургической традицией. И лишь немногие известные восточные богословы, как, например, Георгий Схоларий (позднее патриарх Константинопольский Геннадий II)[1047] и митрополит Петр (Могила) [1048], защищали латинское учение об освящающей силе исключительно слов Господних[1049] и тем самым отрекались от восточного воззрения на значение эпиклесиса.

В символических книгах, которые во многих случаях (как мы уже говорили) некритично следовали схоластическим представлениям, освящающим моментом тем не менее всегда считался эпиклесис. В своих ответах виттенбергским богословам патриарх Иеремия II настаивал на том, что преложение хлеба и вина совершается «эпиклесисом (призыванием) и благодатью всемогущего и первосовершительного Духа»[1050]. Еще категоричнее была формулировка в «Православном исповедании». Мелетий Сириг заменил формулировку Петра (Могилы) на православную, говорящую о действии Святого Духа в момент эпиклесиса о преложении[1051]. «Исповедание Досифея» именно эпиклесис объявляет наделенным совершительной силой [1052]. В исповедании веры, которое с 1700 г. русские православные епископы прочитывают перед своим рукоположением, подчеркивается, что преложение совершается эпиклесисом [1053]. Патриарх Константинопольский Анфим VII, отвечая на энциклику «Praeclara Gratulationis» папы Льва XIII, без всяких колебаний называет православным учение об освящении в момент эпиклесиса [1054].

Ирене-Анри Дальме пытался найти более глубокие причины расхождений между Востоком и Западом в вопросе об эпиклесисе и пришел к следующему выводу: «Еще задолго до достойных сожаления раздоров между греками и латинянами в последующие века Средневековья эпиклесис, т. е. призывание Святого Духа, сообщающего таинству печать завершенности и свидетельствующего об участии в этом таинстве всех лиц Святой Троицы, получил в восточной евхаристии иной характер, нежели в латинской мессе. На Западе акцент делается на добровольной жертве Христа: служитель действует от имени Христа (in persona Christi). На Востоке священник, вспомнив то, что сделал Христос для нашего спасения и что Он установил нам творить в Его воспоминание, смиренно молит Святого Духа, источника жизни и освящения, чтобы Он сделал жертву церкви для тех, кто в ней участвует, истинным телом и кровью Христа. <…> На Западе жертву искупления совершает само присутствие Христа, единого Священника Нового Завета, преодолевающего границы времени и пространства. Он действует в тех, кто воспринял от Него благодать апостольского посланничества и сакраментальную силу. На Востоке евхаристия означает актуализацию всего замысла Божественного домостроительства спасения, в котором участвует Святая Троица, и молитва воссылается ко всем Ее Ипостасям»[1055].

Совершенно справедливо утверждает Евдокимов, что причина конфликта, разделяющего восточную и западную традиции, заключается не просто в самом евхаристическом эпиклесисе, а в эпиклесисе как выражении пневматологии [1056]. «Ибо в сущности вопрос заключается в том, как Христос актуализирует Свое присутствие в собравшейся общине, или даже в том, какую роль играет Святой Дух в жизни церкви, – пишет Лукас Фишер. – Православные богословы справедливо утверждают, что потеря эпиклесиса западной традицией является выражением более глубокой потери. Западная традиция уделила явно недостаточное внимание роли Святого Духа в продолжающейся жизни церкви, и православные богословы видят в этом причину того, что в западном сознании умалялись воздействие собственно Духа и Его творческая сила, ведущая историю спасения к ее завершению, – в такой мере должно было и возрасти значение Церкви как уполномоченной Христом “новой твари”, сообщающей спасение. Дух мог теперь рассматриваться только как “душа” церкви, как сила, дающая жизнь призванной и устроенной Христом общине» [1057].

Таким образом, корни конфликта куда более глубокие, чем это могло показаться при поверхностном рассмотрении. Можно предположить, что ересь духоборцев (македониан) с ее отрицанием Божества Святого Духа, охватившая в IV в. церковь Востока, побудила ее особо возвысить действие Святого Духа. Западная же церковь, не сталкивавшаяся с такими проблемами, до самого последнего времени рассматривала пневматологию скорее как падчерицу, занимаясь главным образом христологией. И это обстоятельство не только способствовало продолжающейся уже несколько столетий недооценке эпиклесиса – оно повлияло и на понимание иерархического служения и, не в последнюю очередь, на западное сакраментальное богословие.

3. Число семь – символ целостности

Символика числа семь