Таинства в истории отношений между Востоком и Западом

В своем выступлении на Афинском конгрессе 1936 г. Флоровский последовательно проводил основную мысль славянофилов о том, что все чужеродные католические и протестантские влияния должны быть исторгнуты из православного богословия. Эта его мысль вполне совпадала с воззрениями протоиерея Сергия Булгакова, который еще в 1926 г. обвинил схоластику в попытке рационального изъяснения тайны Церкви[682]. Булгаков, как и Остроумов, не побоялся подвергнуть сомнению авторитет Иерусалимского собора 1672 г. и его решений, отражающих влияние католической схоластики .

Булгаков[683] пришел к выводу, «что в основе всех различных таинств и тайнодействий лежит таинство всех таинств, всетаинство, которое и есть сама Церковь как Богочеловечество, сущее Боговоплощение и Пятидесятница Духа в их пребывающей силе. И это все-таинство, как не имеющее для себя границ, совершается в мире и человечестве над всем миром и над всем человечеством, и притом всегда, ныне, и присно, и во веки веков, ибо нерушима сила боговоплощения и неотъемлемо сошествие в мир Духа Святого»[684].

Наличие истинных и действенных таинств является, по Булгакову, признаком истинной церкви[685], в которой эти таинства – в известной степени ее «конструктивный принцип»: «Божественным установлением таинств вносится и в область благодатной жизни строй, мера и закон, и полагается предел беспорядочному, необузданному и бесформенному экстазу, характерному для сект (английские квакеры, русские хлысты), и дается объективное божественное основание для благодатной жизни… В таинствах, установленным Церковью образом, всегда и неизменно подается дар Св. Духа, хотя он и приемлется различно. Церковь имеет власть низводить Св. Духа в таинствах. Пятидесятница, единожды совершившаяся над ликом апостольским, всегда совершается в Церкви в таинствах, посредством апостольского преемства, чрез иерархию . Поэтому сила тайнодействия непосредственно связана со священством . – где нет священства, там нет и таинств (кроме крещения). Это не означает, что там нет и Св. Духа, ибо Его даяние не ограничивается путем таинств, Дух дышит, где хочет, и благодатное даяние Св. Духа даже и в самой Церкви не ограничено таинствами. Однако это даяние Св. Духа не подчинено никакому человеческому ведению. но в таинствах Церкви подается ведение и определенный образ даяния даров Св. Духа»[686].

Булгаков, пожалуй, не в последнюю очередь из-за стремления опровергнуть примат Римской церкви, впоследствии выразил мнение, что действительность таинств зависит прежде всего от их принадлежности к универсуму истинной Церкви, а не от заключенной в священном сане власти совершать их и необходимом для осуществления этой власти апостольском преемстве[687].

Согласно воззрениям Булгакова , евхаристия как «центральное таинство Церкви» внутренне едина с церковью, и потому евхаристию он называет «таинством таинств»[688]. В высшей степени характерно и совершенно неслучайно то, что здесь Булгаков воспользовался выражением Псевдо-Дионисия Ареопагита[689], о неоплатоническом направлении мысли которого говорилось в начале нашего исследования [690].

С другой стороны, у Булгакова уже намечается некоторое противопоставление евхаристической и иерархической Церкви, позднее специально рассматриваемое Н. Н. Афанасьевым в его «евхаристической экклезиологии». В книге Булгакова «Невеста Агнца» мы читаем: «Итак, Божественная евхаристия, как основание всех таинств, изначально, в апостольский век, была исключительно тем, что она есть в качестве осуществления тела Церкви как Тела Христова, и потому она являлась не иерархическим по преимуществу, но соборным, каноническим. Как эта соборность уступила место, уже начиная со II века, иерархизму, конечно, и ее не устраняющему, но способному ее заслонять, – на это должна ответить церковная история»[691].

Несомненно, в развитии иерархической структуры церкви Булгаков видел действие Святого Духа[692]. Но вместе с тем он усматривал опасность в том, что если иерархической структуре придавать некое абсолютное значение, она может заслонить собой собственную, изначальную сущность Церкви как евхаристической общины (соборности). Еще в 1930 г. он отмечал: «Можно сказать, что в теперешнем эоне Церковь, как тело Христово, непосредственно есть то евхаристическое тело, в которое прелагаются евхаристические дары Духом Св[ятым]»[693].

Булгаков осветил круг проблем, решению которых впоследствии посвятили себя его ученики, в особенности Афанасьев, пытаясь ответить на вопрос: как соотносятся евхаристия и церковь?

В. Евхаристия: «таинство таинств»

Прежде чем перейти к возникновению «евхаристической экклезиологии», следует кратко остановиться на том, как современные православные богословы понимают саму евхаристию. Сразу же бросается в глаза, что они ориентируются на предание древнехристианской церкви, опираясь на Божественную литургию и на отцов церкви[694].