Таинства в истории отношений между Востоком и Западом

Вообще эпиклесис во всех священнодействиях восточной церкви внешне выражен только одним жестом. Этот жест, частично вышедший из употребления в латинской церкви, был вновь введен, по крайней мере в таинствах, II Ватиканским собором (например, в евхаристии перед установительными словами Господа: «Ниспошли Духа Твоего Святого…» и в таинстве покаяния перед тайносовершительной формулой). Этот возврат к первоначальным традициям (которые в византийском чинопоследовании неизменно сохранялись) не должен удивлять. И недаром К. Леон-Дюфур одним из самых экспрессивных средств человеческого языка называл наряду со словом и жест руки[871]. Фактически тайносовершительные формулы в византийской традиции всегда сопровождались обрядовыми жестами, которые можно разделить на два основных типа: возложениерук и помазание. Возложение рук происходит при произнесении установительных слов Господа на евхаристии, при оглашении, при отпущении грехов, при рукоположении и – в виде возложения венцов – при совершении таинства брака . Помазываются оглашаемые перед крещением, а верные – во время таинства миропомазания и на соборовании. Но и возложение рук, и помазание означают одно и то же, а именно сообщение Божественной силы, т. е. нисхождение Святого Духа.

Эта практика однозначно подтверждена текстами Нового завета[872]. Николай Кавасила в своем разъяснении миропомазания ссылается на книгу Деяний: «Миропомазание производит на крещеного такое же действие, как и возложение рук апостолами на новокрещеных»[873] (см., например, Деян 8:17 слл.). И о Самом Христе в книге Деяний сказано, что Он в Своем Крещении был помазан Богом «Духом Святым и силою» (Деян 10:38).

Таким образом, можно без всяких сомнений утверждать, что православные церкви , верные Преданию и в слове, и в жесте, почитают таинства, как и все остальные священнодействия церкви , дарами Святого Духа.

Б. Эпиклесис: всегда слышимая молитва

Споры об эпиклесисе могут составить целые тома, но не на Востоке, а на Западе. И хотя на Западе со времени II Ватиканского собора чаша весов склонилась в пользу эпиклесиса, тем не менее проблемы решены далеко не полностью. Ведь с вопросом об эпиклесисе связан вопрос о роли священника и верующего народа, и по этой причине попытки разрешения этого вопроса не всегда соответствуют устоявшимся западным представлениям. Не в меньшей степени решение этого вопроса на Западе затрагивает и вообще всю духовную жизнь верующих, ориентиры которой должны измениться в направлении к равновесию христологического и пневматологического аспектов[874]. Следует признать правоту Павла Евдокимова , который считал вопрос об эпиклесисе столь же важным для экуменического диалога между Востоком и Западом, сколь и проблему Filioque [875].

Для Людвига Айзенхофера «существующая форма эпиклесиса» – результат длительного развития. «По своему первоначальному, еще античному значению слово “эпиклесис” означает произнесение (καλεΐν, invocare) Божественного имени над (επί) вещью или личностью, на которую призывается Божественная сила[876]. При принесении даров речь тогда должна идти об их претворении, изменении. В этом смысле слово επίκλησις употреблял еще Ириней[877], который писал: “Как происходящий от земли хлеб, восприемлющий призывание Бога (προσλαμβανόμενος την επίκλησιν τοΰ Θεοΰ), уже не является обычным хлебом, так и наши тела, воспринявшие евхаристию, уже не находятся во власти мира тления, но получают надежду на воскресение”»[878].

По-видимому, для Иринея и сама евхаристия, и всякая освящающая молитва являлись эпиклесисом, а именно возглашением Божественного имени над материальными элементами[879]. Нет ни малейшего основания полагать, что эпиклесис относится только к евхаристии, только к преложению святых даров, хотя позднее в латинской церкви об эпиклесисе говорилось только применительно к моменту преложения даров. Вопрос заключался в том, до или после установительных слов Христа следует произносить эпиклесис, что и привело к острым разногласиям с Востоком.

Куда более важным представляется уяснить, что эпиклесис – по крайней мере с точки зрения Восточной церкви – всегда является сущностным элементом всякого священнодействия . Примечательно, что первое свидетельство об эпиклесисе мы находим в рассуждении Тертуллиана о крещении, именно в том месте, где говорится об освящении воды для крещения[880].