Таинственное происшествие в Стайлз

If I am called upon to give evidence at all"-he smiled broadly-"it will probably be as a witness for the defence."	Если меня и вызовут для дачи показаний, - Пуаро улыбнулся, - то я выступлю как свидетель защиты.
I could hardly believe my ears.	Мне показалось, что я ослышался!
"It is quite en regle," continued Poirot. "Strangely enough, I can give evidence that will demolish one contention of the prosecution."	- Я хочу быть объективным, - пояснил Пуаро, - и поэтому отклоню один из пунктов обвинения.
"Which one?"	- Какой?
"The one that relates to the destruction of the will.	- По поводу сожженного завещания.
John Cavendish did not destroy that will."	Джон здесь ни при чем.
Poirot was a true prophet.	Пуаро оказался настоящим пророком.
I will not go into the details of the police court proceedings, as it involves many tiresome repetitions. I will merely state baldly that John Cavendish reserved his defence, and was duly committed for trial.	Боюсь утомить читателя скучными деталями и скажу лишь, что во время предварительного разбирательства Джон не произнес ни слова, и дело передали в суд.
September found us all in London.	Сентябрь застал нас в Лондоне.
Mary took a house in Kensington, Poirot being included in the family party. I myself had been given a job at the War Office, so was able to see them continually.	Мэри сняла дом в Кэнсингтоне,3 Пуаро тоже поселился поблизости, и я имел возможность часто их видеть, поскольку устроился на работу в том же районе - в министерство обороны.
As the weeks went by, the state of Poirot's nerves grew worse and worse.	Чем меньше времени оставалось до начала суда, тем сильнее нервничал Пуаро.
That "last link" he talked about was still lacking.	Он так и не мог разыскать "последнее звено".
Privately, I hoped it might remain so, for what happiness could there be for Mary, if John were not acquitted?	В глубине души я этому даже радовался, так как не представлял, что будет делать Мэри, если Джона признают виновным.
On September 15th John Cavendish appeared in the dock at the Old Bailey, charged with "The Wilful Murder of Emily Agnes Inglethorp," and pleaded "Not Guilty."	15 сентября Джон предстал перед судом в Олд Бейли4 по обвинению в "преднамеренном убийстве Эмили Агнес Инглторп" и наотрез отказался признать себя виновным.
Sir Ernest Heavywether, the famous K. C., had been engaged to defend him.	Его защищал знаменитый адвокат сэр Эрнст Хэвивезер.
Mr. Philips, K. C., opened the case for the Crown. The murder, he said, was a most premeditated and cold-blooded one.	Первым взял слово прокурор Филипс, заявивший, что убийство совершено расчетливо и хладнокровно.
It was neither more nor less than the deliberate poisoning of a fond and trusting woman by the stepson to whom she had been more than a mother. Ever since his boyhood, she had supported him. He and his wife had lived at Styles Court in every luxury, surrounded by her care and attention. She had been their kind and generous benefactress.	Мистер Кавендиш отравил женщину, любившую его как родного сына, женщину, которая дала ему образование, заботилась о нем и безгранично ему доверяла.