Таинственный мистер Кин

Мистер Саттерсуэйт стал слушать, и чем больше он слушал, тем больше восхищался богатым воображением графини Царнов. Вульгарный вариант «сирены» (как назвала ее Элизабет Мартин) был совсем не для нее. Ведь молодой человек достаточно умен и, кроме того, полон идеализма. Поэтому графиня скромно пустилась в рассказы о дипломатических интригах и, естественно, о ее врагах и недоброжелателях. Легкими намеками молодому американцу позволили почувствовать себя живущим в прошлом, в котором графиня играла главную роль – надменной аристократки, водящей дружбу с канцлерами и принцами, женщины, которая способна вызвать только романтические эмоции.

– У нее была масса недоброжелателей, – закончил молодой человек с теплым чувством. – Удивительное дело, но она так и не смогла найти женщину, с которой смогла бы подружиться. Женщины всегда были ее главными врагами.

– Возможно, – согласился мистер Саттерсуэйт.

– Совершенно возмутительно, правда? – с жаром потребовал ответа Рудж.

– Да нет, – задумчиво произнес мистер Саттерсуэйт. – Я бы так не сказал. Понимаете ли, у женщин свои собственные понятия о жизни. И нам, мужчинам, совсем ни к чему вмешиваться в их отношения. Пусть они живут своей собственной жизнью.

– Не соглашусь с вами, – серьезно возразил ему Рудж. – Самое ужасное в нынешнем мире – это недоброе отношение женщин друг к другу. Вы ведь знаете Элизабет Мартин? В теории она абсолютно согласна со мной. Мы довольно часто обсуждаем с нею эти вопросы. Она совсем еще ребенок, но мыслит совершенно правильно. Однако когда дело доходит до реальной жизни, Элизабет ничуть не лучше всех остальных. Она не переносит графиню, хотя ничего о ней не знает и не хочет слушать то, что я о ней рассказываю. Все это неправильно, мистер Саттерсуэйт. Я верю в демократию – а что есть демократия, как не братские отношения между мужчинами и сестринские – между женщинами?

Он замолчал, а мистер Саттерсуэйт попытался представить себе ситуацию, при которой между графиней и Элизабет Мартин могли возникнуть сестринские отношения. И потерпел в этом полное фиаско.

– А вот графиня, напротив, – продолжил Франклин, – восхищается Элизабет и считает ее очаровательной во всех смыслах. И о чем это нам говорит?

– Это говорит нам о том, – сухо заметил Саттерсуэйт, – что графиня живет на этом свете гораздо дольше, чем мисс Мартин.

Услышав это замечание, Франклин Рудж повел себя не совсем адекватно.

– А вы знаете, сколько ей лет? Она сама мне сказала. И это довольно смело с ее стороны. Я предположил, что ей двадцать девять, но она сказала, что ей тридцать пять. Она совсем на них не выглядит, правда?

Мистер Саттерсуэйт, который считал, что графине где-то между сорока пятью и сорока девятью, только удивленно вскинул брови.

– Хочу предупредить вас, что не стоит все сказанное в Монте-Карло принимать за чистую монету, – пробормотал он.

Но мистер Саттерсуэйт был достаточно опытен, чтобы понимать всю бессмысленность спора с молодым человеком. Франклин Рудж находился в том состоянии благородной эйфории, когда он готов был отмести любой аргумент, если только тот не подтверждался серьезным авторитетом.

– А вот и графиня, – сказал юноша, вставая.

Она подошла к ним с томной грацией, которая так ей шла. Они уселись. Графиня была очень мила с мистером Саттерсуэйтом, однако несколько холодна. При этом она оживленно общалась с ним, интересуясь его мнением и обращаясь с ним как со специалистом по Ривьере.

Все было сделано просто безукоризненно. Прошло всего несколько минут, а Франклин Рудж был уже изысканно, но твердо отправлен на прогулку в одиночестве, и мистер Саттерсуэйт с графиней остались наконец одни.

Женщина стала рисовать узоры на песке своим зонтиком.

– Вы принимаете участие в этом милом американском мальчике, мистер Саттерсуэйт, не так ли?

В ее низком голосе слышалась озабоченность.

– Он приятный молодой человек, – ответ мистера Саттерсуэйта прозвучал уклончиво.

– Мне он тоже нравится, – задумчиво сказала графиня. – Я много рассказывала ему о своей жизни.

– Неужели? – произнес мистер Саттерсуэйт.

– Вещи, о которых знают очень немногие, – мечтательно продолжила женщина. – У меня была удивительная жизнь, мистер Саттерсуэйт. Мало кто поверит в те удивительные приключения, которые происходили со мной.

Мистер Саттерсуэйт был достаточно умен, чтобы понять, к чему она клонит. В конце концов, все те истории, которые она рассказала Франклину, могут оказаться правдой. Это было маловероятно, практически невозможно, но такая вероятность все-таки существовала. Никто не мог с уверенностью сказать: такого никогда не было…

Поэтому он ничего не сказал, а графиня продолжала смотреть на залив отсутствующим взглядом.

Неожиданно мистер Саттерсуэйт увидел ее совсем по-новому. Она больше не выглядела хищницей – напротив, была похожа на существо, загнанное в угол, которое отчаянно борется за свое счастье зубами и руками. Он незаметно посмотрел на нее: зонтик был опущен, а в уголках глаз у женщины были видны мелкие морщинки. На одном виске билась жилка.