Таинственный незнакомец

Этан дотронулся губами до завитков волос у нее на затылке, обежал взглядом шкафы с опасными на вид инструментами и пузырьками, наполненными таинственными субстанциями, и сухо заметил:

– Разве может не увлечь такая обстановка?

И в самом деле, в этом было что-то провокационное – помещение для научных работ с холодными твердыми поверхностями и очаровательное зеленоглазое создание в его объятиях. Она единственная олицетворяла собой мягкость и теплоту.

– Наука – это сплошная романтика, – мечтательно согласилась с ним Гаррет, не заметив сарказма. – Существует множество секретов и чудес, которые только и ждут, чтобы их открыли.

Губы Этана дрогнули в усмешке.

– Единственное чудо, которое я вижу, – это ты, acushla.

Гаррет слегка откинула голову, чтобы взглянуть на него.

– Что означает это слово?

– Acushla? Этим словом называют… женщину-друга.

После секундного размышления, она недоверчиво усмехнулась:

– Нет, не верю.

Этан поцеловал ее еще раз – это была ответная реакция на импульс, который еще даже не дошел до мозга. Гаррет охотно подставила ему губы и невинно обхватила его бедра своими. Из горла Этана вырвалось примитивное удовлетворенное рычание, а между ног занялось пламя.

Когда его пальцы добрались до пуговиц лифа, он проклял себя. Еще пара минут, и ему придет конец. Под лифом оказалась рубашка, стянутая по вороту шелковой лентой с бантиком, и простой белый корсет с гибкими косточками, который носят женщины во время верховой езды или физических упражнений. С большой осторожностью Рэнсом развязал бантик и потянул вниз край рубашки. Когда над жесткой кромкой корсета показался нежно-розовый сосок, на него накатило такое волнение, что он чуть не задохнулся.

Заставив Гаррет откинуться ему на плечо, Этан запустил пальцы под ткань корсета и обнажил тугую шелковистую грудь. Прильнув губами к розовому соску, он принялся ласкать его, пока тот не превратился в твердую горошину. Гаррет тихо ахнула и задрожала, сжимая и разжимая руку на его плече, – так кошки разминают лапы.

Для Этана акт близости всегда был сделкой либо оружием. Его обучили искусству соблазнения – не важно, мужчин или женщин, – чтобы получить доступ к их самым сокровенным секретам. Он знал бесконечное множество способов возбуждать, мучить и доставлять такое наслаждение, от которого можно было потерять голову. Он делал порой такое – и с ним тоже делали! – что большинству нормальных людей показалось бы как минимум неприличным, но ничего похожего на то, что происходило в данный момент, у него никогда не было.

Не торопясь, наслаждаясь невероятно нежной кожей, он проложил дорожку из поцелуев ко второй груди. Когда его губы остановились у кромки выреза, Гаррет сама спустила рубашку вниз. Даже несмотря на возбуждение, Этан не удержался от улыбки в ответ на такое нетерпение. Придерживая грудь рукой, он стал покрывать ее поцелуями, старательно обходя розовый бутон. Гаррет запустила пальцы ему в волосы, пытаясь направить его губы туда, куда ей хотелось. Но он, не поддавшись, лишь ласково подул на тугую горошину, и Гаррет задрожала от разочарования. Мучительно долгие секунды Этан заставлял ждать и ее, и себя, пока наконец не сдался.

Обхватив сосок губами, он принялся дразнить его языком, но это было последнее, что он мог вынести, поэтому Рэнсом прекратил ласку и отстранился. Гаррет потянулась к нему, чтобы поцеловать, но он покачал головой и выпустил ее из объятий. Еще никогда Этан не был так возбужден – каждый удар пульса в его напряженном естестве отзывался болью.

– Мы должны остановиться, – хрипло проговорил он. – Сейчас, пока еще в состоянии.

Гаррет обвила его шею руками.

– Останься со мной на ночь.

Обуреваемый похотью и страстным желанием, Этан прижался губами к ее порозовевшей щеке и прошептал:

– Ах, милая, ты этого не хочешь. В этом нет ничего хорошего. Я подведу тебя к краю желания, а когда ты там окажешься, то начнешь браниться, кричать и визжать от удовольствия. Все соседи услышат. А после того как доставлю тебе долгое, мощное наслаждение, я отшлепаю тебя за то, что так шумела. Ты этого хочешь? Провести ночь в постели с большим отвратительным мерзавцем?

– Да, – просто ответила она приглушенным голосом.

Смех застрял у него в горле.

То, как она сидела на столе, раздвинув ноги, могло бы навести на мысль о ее распущенности, о том, что она развратна, но именно сейчас Гаррет напомнила ему девчонку-сорванца. Этан не мог поверить, что она может быть с ним настолько беззащитной.

Он наклонился вперед и завладел ее губами, а рука его скользнула ей под юбки. Затрепетав, Гаррет открылась ему навстречу.

У женских панталон даже самого скромного фасона всегда имелся разрез между ног. Все было исключительно благопристойно, пока женщина стояла, но стоило ей сесть, как разрез раскрывался полностью. Добравшись до края разреза, Этан погладил большим пальцем нежную кожу внутренней поверхности бедра. Гаррет прервала поцелуй и уткнулась ему в грудь. Этан еще крепче обнял ее, а его большой палец тем временем скользнул выше, добравшись до шелковистых завитков.