Таинственный незнакомец

Жизнь казалось чертовски простой, когда нечего было терять. Невозможность увидеться с Гаррет просто убивала Этана, и единственное, что удерживало от опрометчивого шага, – это желание оберегать ее от опасности.

– Войдите, – донесся спокойный голос Дженкина, и Рэнсом переступил порог.

В новое правительственное здание он вошел через черный ход, которым пользовались слуги и мелкие клерки. Даже когда в секретности не было нужды, Этан предпочитал не пользоваться главным входом, чтобы не проходить через приемные с их богатой позолоченной лепниной и рядами мраморных колонн, подпиравших потолки. На него это действовало удушающее. Показная роскошь интерьеров предназначалась для того, чтобы провозгласить мощь и величие империи, которая владела почти четвертой частью суши и отказывалась уступить даже дюйм своих территорий.

По настоянию Дженкина, офисы министерств, которые разместились под одной крышей нового здания на Уайтхолле, были отделены друг от друга. Министерство внутренних дел постоянно держало запертыми все смежные двери, поэтому пройти отсюда напрямую в министерство иностранных дел, министерство по делам Индии или в министерство по делам колоний, не мог никто. Посетитель вынужден был выйти на улицу, обойти здание по периметру и подняться по другой лестнице. Свободное перемещение между офисами осложнило бы задачу Дженкина плести интриги и организовывать заговоры.

Из окон углового офиса виднелось здание, в котором раньше проходили петушиные бои. Этан полагал, что Дженкин предпочел бы, чтобы петушиные бои проводились по-прежнему: он относился к тем людям, которые любят кровавые виды спорта.

В кабинете натопили так жарко, что запросто можно было приготовить тушеного каплуна. Дженкин всегда разводил огонь, даже летом, и сейчас сидел в тяжелом кожаном кресле перед камином. У шпионских дел мастера сохранилась отличная фигура. Оранжевые сполохи играли на редеющих светлых волосах и аскетичном лице, пока он разглядывал Этана через сигарный дым, спиральными кольцами поднимавшийся вверх. У него были мягкие светло-карие глаза, которые должны бы излучать теплоту, но никогда не излучали.

– Рэнсом! – радостно поприветствовал он вошедшего и подвинул к нему подставку с сигарами. – Нам нужно многое обсудить этим вечером.

Этан терпеть не мог вкуса табака, но сигара от Дженкина была знаком особой милости, от такого не отказываются. Усевшись, он взял сигару с подставки из резного эбенового дерева и, чувствуя на себе внимательный взгляд старика, тщательно исполнил весь ритуал. Дженкин всегда подчеркивал важность деталей, утверждая, что джентльмен должен знать, как зажечь сигару, как сидеть верхом на лошади и как правильно знакомиться.

– Ты никогда не сойдешь за джентльмена от рождения, – как-то раз заметил он Рэнсому, – но если постараешься, то сможешь по крайней мере держаться так, чтобы не привлекать к себе внимания.

Отрезав кончик сигары серебряной гравированной гильотиной, Этан зажег длинную спичку, поднес сигару ко рту, не торопясь покрутил ее, поджигая наполнитель, а потом медленно выдохнул с видом знатока.

Дженкин улыбнулся, что делал нечасто. Возможно, он и не догадывался, что при взгляде на его улыбку сразу вспоминался хищник за трапезой.

– Давай перейдем к делу. Ты виделся с Фелбригом?

– Да, сэр.

– Что рассердило его на этот раз? – пренебрежительно осведомился Дженкин.

Между ним и комиссаром столичной полиции Фредом Фелбригом существовало жестокое соперничество. Дженкин со своими восемью секретными агентами вступил в прямую конкуренцию с Фелбригом и его командой, состоявшей из полудюжины действующих офицеров в штатском. Дженкин относился к Скотленд-Ярду с открытым презрением, отказывался сотрудничать и делиться сведениями. Публично он не раз заявлял, что лондонская полиция – это сборище некомпетентных дураков, и вместо того чтобы использовать их как живую силу в чрезвычайных ситуациях, всегда посылал за королевскими ирландскими констеблями из Дублина.

При этом положение Дженкина в министерстве внутренних дел даже нельзя было назвать законным. Его статус, а также статус его секретного подразделения, не были утверждены парламентом, поэтому никто не стал бы осуждать Скотленд-Ярд и Фреда Фелбрига за их яростный гнев.

Однако Дженкин приобретал власть так же легко, как дышал. Его влияние простиралось повсюду, даже на отдаленные иностранные порты и консульства. Он создал международную сеть шпионов, агентов и информаторов, которые отвечали только перед ним.

– Фелбриг утверждает, что целый год не видит никаких сообщений из наших посольств, так как вся информация напрямую идет к вам, а вы ни с кем ей не делитесь, – сказал Этан.

Вид у Дженкина был самодовольный.

– Когда на кону национальная безопасность, я имею право поступать так, как считаю нужным.

– Фелбриг собирается встретиться с комиссаром полиции и министром внутренних дел, чтобы обсудить с ними этот вопрос.

– Идиот! Он думает, что если начнет ныть и жаловаться в их присутствии, это как-то ему поможет?