Таинственный незнакомец

– Ты прав, конечно. Даже самые строгие оппоненты гомруля не могут утверждать, что Ирландией правят по справедливости. Однако признание независимости Ирландии не выход. Ущерб, который будет нанесен империи в результате принятия этого закона, невозможно исчислить. Наша единственная забота – действовать самым лучшим образом в интересах Англии.

– Вы ведь знаете, я готов отдать жизнь за королеву и страну, – небрежно произнес Этан.

Дженкин с недоверием взглянул на него.

– А твою совесть не тяготит то, что в результате наших усилий погибнут невинные люди?

Этан усмехнулся:

– Для меня совесть – это что-то вроде галстука. На людях я могу его надеть, а дома он мне ни к чему.

Дженкин хмыкнул.

– На этой неделе я хочу, чтобы ты помог Гэмблу с обеспечением мер безопасности на благотворительном вечере в частной резиденции министра внутренних дел. Там будут присутствовать члены парламента и кабинета министров. Со всей этой нынешней политической нестабильностью осторожность не помешает.

У Этана участился пульс. Лондонский особняк, который занимал министр внутренних дел лорд Тэтхем, был тем местом, куда многие хотели получить доступ. Однако при упоминании имени Уильяма Гэмбла – агента секретной службы, который, не задумываясь, выстрелит в него по команде, Рэнсом нахмурился. Дженкину очень нравилось стравливать их друг с другом, как пару бойцовских бультерьеров.

– Обеспечение безопасности не сильное место Гэмбла, – заметил Этан. – Я предпочел бы заняться приготовлениями сам.

– Я уже назначил его главным. Но мне нужно, чтобы ты сосредоточился на обстановке вокруг особняка и предоставил Гэмблу анализ особенностей местности или сооружений рядом, которые могут представлять риск.

Рэнсом был не согласен, но спорить не стал.

– Вы оба будете присутствовать на вечере, – продолжал Дженкин, – и конечно, держать ухо востро. Гэмбл станет у нас помощником старшего лакея.

– А я? – осторожно поинтересовался Этан.

– А ты будешь выдавать себя за строителя из Дарема.

Это слегка утешило Этана. Ему польстило занимать на вечере положение немного выше, чем у Гэмбла. Однако следующее замечание Дженкина быстро привело его в чувство.

– Для поддержания образа энергичного молодого человека, который ищет связей в городе, хорошо бы тебе на этом вечере предстать в компании достойной леди. Это сделает твой образ более достоверным. Возможно, мы подыщем тебе кого-нибудь. Привлекательную и воспитанную, но не из высокородных, как раз такую, которая сможет соответствовать твоему статусу.

В словах старика не было явной угрозы, но у Рэнсома все равно засосало под ложечкой. Непроизвольно он начал контролировать дыхание, как его научил гуру в Индии: на «счет четыре – вдох, на счет «четыре» – выдох.

– У меня нет знакомых леди, – невозмутимо сказал Этан.

– В самом деле? – удивился Дженкин. – А у меня создалось впечатление, что в последнее время ты водишь компанию с доктором Гаррет Гибсон.

Вот теперь Этан почувствовал себя так, словно его внутренности выкинули в окно и они попали под дождь из разбитого стекла. Каждый раз, когда Дженкин знал о человеке столько, чтобы назвать его или ее по имени, продолжительность жизни этих бедолаг резко сокращалась.

Какая-то часть его заледеневшего сознания отметила, что Дженкин продолжает говорить:

– Никогда не туши хорошую сигару, Рэнсом. Она не заслужила насильственной смерти. Дай ей догореть с достоинством. Ты не ответил на мой вопрос.

Этан уставился на кончик сигары, даже не заметив, как раздавил его в пепельнице, и когда струйка дыма ударила ему в нос, спросил без всякого выражения:

– Какой вопрос?

– Мне совершенно естественно хочется узнать о твоей связи с доктором Гибсон.

Лицо Этана застыло, словно его облепили гипсом, а потом высушили. Нужно было изобразить искреннюю улыбку, и он принялся неистово рыться в хаосе мыслей, пока не вспомнил ее слова про натирание мошонки. Этого оказалось достаточно, чтобы криво усмехнуться. Вольготно откинувшись на спинку кресла, он взглянул на Дженкина и заметил, что тот удивлен его умением держать себя в руках. Вот и чудесно!

– Нет никакой связи, – беззаботно заявил Рэнсом. – Кто вам об этом сказал?

Старик проигнорировал его вопрос.

– Ты шел вслед за доктором Гибсон в районе Клеркенуэлла. Ты сопровождал ее на ночной базар, а потом зашел к ней домой. Как, по-твоему, это называется?

– Всего лишь легкая интрижка.

Когда стало ясно, что за ним следили, Рэнсому понадобились все силы, чтобы сохранить спокойствие. Наверняка это был какой-то другой агент. Возможно, Гэмбл, этот неверный хрен собачий!

– Доктор Гибсон не из тех женщин, с которыми заводят интрижки, – заметил Дженкин. – Она уникальна. Единственная женщина-доктор во всей Британии. Что ей помогло добиться этого? Исключительная сила ума, холодный нрав и отвага, такая же, как у мужчин. К тому же, как отмечают, она хороша собой. Даже красива. В одних кругах ее считают чуть ли не святой, а в других – дьяволицей.

– Она любопытна, вот и все.