Таинственный незнакомец

– Вот не надо! – недовольно проворчал Дженкин. – Она нечто большее, чем ты сказал. Даже самые злостные клеветники не могут отрицать, что доктор Гибсон личность экстраординарная.

Этан покачал головой.

– Она умеет подать себя. И твердая как кремень.

– Я не против, что ты проявляешь к ней интерес, мой мальчик. Совсем наоборот.

– Но вы всегда говорили, что женщины отвлекают от дела.

– Так и есть. Однако я никогда не просил тебя жить как монах. Естественные мужские потребности должны удовлетворяться. Продолжительное воздержание делает мужчину раздражительным.

– Я совсем не раздражителен, – отрезал Этан. – И доктор Гибсон интересует меня не больше, чем вид бадьи с дерьмом.

Ему показалось, что Дженкин подавил улыбку.

– «Хотя он протестует слишком много…» – процитировал старик и, видя, что Этан его не понимает, спросил: – Ты прочитал пьесу «Гамлет», которую я тебе дал?

– Не до конца, – буркнул Этан.

Дженкину это явно не понравилось.

– Почему?

– Гамлет все время проводит за разговорами. Он ничего не делает. Это пьеса о мести без мести.

– Откуда ты знаешь, если не дочитал книгу до конца?

Этан пожал плечами.

– Мне без разницы, чем она закончится.

– Эта пьеса о человеке, которому пришлось столкнуться с реалиями порочной человеческой натуры. Он живет в мире падших, где сам решает, что правильно или неправильно. «Нет ничего, что хорошо, что плохо. Лишь думать можно так». Полагаю, тебе хватит воображения, представить себя на месте Гамлета.

– Если бы я оказался на его месте, – приглушенно сказал Этан, – то делал бы что-нибудь, а не просто стоял и произносил речи.

Во взгляде Дженкина просквозила отцовская теплота. Этот заинтересованный, заботливый взгляд проникал в самые отдаленные уголки сердца Этана, где хранилась тоска по отцу. Стало больно.

– Пьеса «Гамлет» – это зеркало человеческой души, – сказал Дженкин. – Прочти ее до конца, а потом расскажешь мне, что увидел в отражении.

В самую последнюю очередь Рэнсому хотелось увидеть отражение собственной души. Упаси бог, его душа окажется такой же, как у господина напротив.

Но в Этане было сильно и материнское влияние. В последнее время он все чаще вспоминал о том, как мать стыдилась за свой грех, на который ее толкнули обстоятельства, и как надеялась на то, что сын вырастет хорошим человеком. В конце жизни она обратилась к религии и постоянно молилась за спасение души не только своей, но и сына. Она умерла от холеры незадолго до того, как Этан поступил в дивизион К.

Одним из последних воспоминаний Рэнсома о матери было то, как она плачет от гордости, впервые увидев его в синей форме. Ей казалось, что это станет для него спасением.

О, как бы она возненавидела сэра Джаспера Дженкина!

– Что же касается доктора Гибсон, – продолжал старик, – прими мои комплименты твоему вкусу. Умная женщина будет поддерживать твой интерес не только в постели, но и за ее пределами.

Если бы Дженкин додумался до того, что Гаррет небезразлична Рэнсому, то стал бы использовать ее как приманку, чтобы манипулировать им. Ей могли бы угрожать или причинить вред. А в один прекрасный день она могла бы просто исчезнуть, словно раствориться в воздухе, и не появляться до тех пор, пока Этан не совершит нечто ужасное по приказу Дженкина.

– Я предпочитаю женщин, которых можно легко взять и от которых так же легко можно избавиться, – отрывисто произнес он. – Доктор Гибсон не такая.

– Вовсе нет, – мягко ответил Дженкин, но от этих слов у Этана мороз прошел по коже. – Мы с тобой прекрасно знаем, что… избавиться можно от любого.

Выйдя из Уайтхолла, Этан пешком двинулся на север, а потом, срезав угол, вышел на набережную Виктории, тянувшуюся вдоль Темзы. Ожидалось, что новая дорога вдоль облицованной гранитом набережной разгрузит дневной транспортный поток на Чаринг-Кросс, Флит-стрит и Стрэнде, но, судя по всему, особых улучшений не было. Однако ночью на набережной устанавливалась относительная тишина. Время от времени клубы дыма или пара вырывались из чугунных вентиляционных решеток мостовой, напоминая пешеходам о подземном мире под их ногами, состоящем из тоннелей, телеграфных кабелей, метро и трубопроводов с газом и водой.

Побродив возле угольного и зернового причала, Этан добрался до лабиринта проходов, заставленных землеройной техникой. Тут же находились мастерские, использующие труд поденщиков. Он проскользнул за массивную камнедробильную машину и стал ждать. Меньше чем через две минуты в проходе показалась темная фигура.

Как Этан и предполагал, это был Гэмбл. Даже в тени его можно было безошибочно узнать по длинному, хищному лицу с острыми бровями. Как и Рэнсом, Гэмбл был высоким, но не настолько, чтобы выделяться в толпе. Большие руки и бульдожья грудь свидетельствовали, что основная его сила сосредоточена в верхней части туловища.