Таинственный незнакомец

Гаррет улыбнулась. Несмотря на чай с валерианой, она неохотно призналась себе, что Уэст так поступил из лучших побуждений, а теперь, когда Этан быстро выздоравливал, решила простить его.

– Добрый день, мистер Рейвенел. Извините, что оторвала вас от дел. Я просто хотела посмотреть на птичник. Он очень живописен.

Уэст рукавом рубахи вытер пот с лица.

– Когда мы приехали сюда в первый раз, птичник находился в лучшем состоянии, чем главный дом, из чего я сделал вывод, что здесь предпочтение отдают курам, а не людям.

– Могу я спросить, зачем нужны все эти ящики?

– Это гнезда для откладывания яиц.

– Как много… – начала Гаррет и тут же умолкла: прямо на нее неслась пара гусей с растопыренными крыльями. Они шипели, гоготали и издавали душераздирающий свист. И хотя агрессивные птицы находились по другую сторону сетки, она все равно инстинктивно отпрянула.

Уэст моментально подскочил к ней и схватил за руку, чтобы увериться, что она не споткнется, а затем повернулся к гусям и предупредил:

– Назад, вы оба, не то я набью вашими перьями перину! – После того как он отвел Гаррет подальше от забора, гуси притихли, но продолжали внимательно следить за ней. – Прошу простить дурно воспитанных бедняг, – сказал Уэст, и его синие глаза засветились весельем. – Они враждебно настроены к любому чужаку, если он не гусенок.

Гаррет поправила свою соломенную шляпку, украшенную сбоку букетиком цветов.

– Я поняла. Это гуси-сторожа.

– Совершенно верно. У гусей инстинкт защиты своей территории. Когда они видят приближающегося хищника, то поднимают тревогу.

Она хмыкнула, но, следуя вдоль забора, все же старалась держаться на расстоянии от подозрительных гусей.

– Я невольно услышала ваш разговор с садовником. Надеюсь, у вас нет проблем с орхидеями Хелен?

В одной из четырех оранжерей поместья размещалась обширная коллекция бромелиад, за которыми ухаживала Хелен. Большинство экзотических растений перевезли в Лондон, когда Уинтерборн устроил для Хелен оранжерею на крыше дома, однако некоторые экземпляры остались в Эверсби.

– Конечно, у нас с ними куча проблем, – сказал Уэст. – Содержание орхидей не что иное, как отчаянная попытка отсрочить неизбежный итог – высохший прутик в горшке. Я говорил Хелен, что не надо оставлять эти чертовы растения здесь, но она даже слушать не захотела.

– Ни разу не слышала, чтобы она кому-то перечила, – развеселилась Гаррет.

– Нет, конечно. Лишь смотрит недовольно, как она это умеет. Лично меня это мало волнует, но ведь никому не понравится, если весь штат садовников зальется слезами. – Наклонившись, он взял молоток из ящика для столярных инструментов, стоявший у забора. – Полагаю, когда вы вернетесь в дом, то проверите, чем занимался Рэнсом?

– Он спит, пока я гуляю.

– В последнее время – нет.

Гаррет бросила на него вопросительный взгляд.

– Три дня назад Рэнсом попросил выдать ему поэтажные планы и чертежи всех фасадов дома, включая перечень переделок и реконструкций, которые мы провели. Кстати, план местности он тоже потребовал. Когда я совершенно естественно поинтересовался, зачем ему это, он разозлился и сказал, что расскажет, если сочтет нужным. – Уэст помолчал. – А вчера он расспрашивал одну из служанок о расположении комнат на половине слуг, об общих комнатах и о том, где находится оружейная.

– А я-то думала, что он сейчас отдыхает! – возмутилась Гаррет. – У него все еще сохраняется риск повторного кровотечения.

– Вообще-то меня больше беспокоит, зачем ему понадобилась оружейная.

Гаррет коротко вздохнула.

– Попробую выяснить.

– Только не выдавайте меня, – попросил Уэст. – Или я буду все отрицать с искренним негодованием. Мне не хочется, чтобы Рэнсом разозлился на меня.

– У него ведь постельный режим, – бросила Гаррет через плечо. – Что он вам сделает?

– Этот человек натренирован убивать людей обычными бытовыми предметами, – бросил Уэст ей вслед.

А она, пряча усмешку, быстро направилась к дому.

Вернувшись с прогулки, Гаррет переоделась в светлое, лимонного цвета платье, позаимствованное в гардеробной Кэтлин.

Миссис Черч, увидев два практичных темных платья, которые упаковала Элиза, принесла Гаррет целую коллекцию нарядов.

– В этих темных тяжелых платьях вы сваритесь на ярком гэмпширском солнце, – откровенно сказала экономка. – Миледи наверняка настояла бы, чтобы вы позаимствовали у нее несколько нарядов.

Поблагодарив, Гаррет приняла предложение и сразу полюбила воздушные, невесомые платья из шелка и муслина.

Прежде чем войти в комнату Этана, она тихо постучала. Как и ожидала, Рэнсом устроился на кровати с внушительной кипой бумаг.

– Я думала, ты отдыхаешь.

Этан отложил бумагу и усмехнулся:

– Я же в постели.

– Как сказал бы мой отец, это то же самое, что рубить солому топором.

Глядя на него, такого довольного, ленивого и мужественного, с этими спадающими на лоб темно-каштановыми прядями, она ощущала, как сердце ускоряет бег. Рэнсом был босой, в рубашке и брюках Уэста, которые поддерживали кожаные подтяжки, – вынужденная мера, потому что брюки были ему великоваты в талии и все время норовили сползти вниз.