Таинственный незнакомец

– Нет, там, – не согласился с ней Этан и приложил ее ладонь к своей груди, где сильно билось сердце. – Любовь, которую я испытываю к тебе… Я чувствую ее как раз здесь. Мое сердце бьется быстрее, когда ты рядом, и болит, когда мы врозь.

Если у Гаррет еще и оставались какие-то защитные барьеры внутри, то теперь они рухнули, как строительные леса, открыв доступ к сердцу.

Кому нужны эти споры о психологии или лекции о влиянии сознания на мышечную активность? Она приподнялась и нежно поцеловала Этана.

Гаррет хотела лишь прикоснуться к его губам, но он воспользовался моментом и страстно ответил. Он продолжал прижимать ее руку к своей груди, и Гаррет вспомнила первую ночь в Эверсби: как она стояла у его кровати и ловила пальцами удары его сердца.

Сейчас он насыщался ею, пил ее, наслаждался ею, словно медом из сот. Так продолжалось несколько долгих минут, пока она не сообразила, что большое мускулистое тело Рэнсома готово к действиям, которые пока были ему противопоказаны. Когда Гаррет ощутила, насколько он возбужден, сознание отправило ей сигнал, который был принят, несмотря на чувственный туман. Она попыталась отстраниться, но руки, лежавшие у нее на бедрах, пригвоздили ее к месту. Задыхаясь, она тихо произнесла:

– Отпусти… Тебе больно держать меня.

– Ты легкая, как лепесток.

Тогда Гаррет решила выскользнуть из его объятий по-другому. Извиваясь, она стала сползать вниз, пока ее не пронзила дрожь. Она словно приросла к нему бедрами, не в силах пошевелиться. Нервы и мышцы напряглись. Гаррет была на грани взрыва и думала только об одном: «О, как мне хочется впустить его в себя!»

Она посмотрела на Этана и увидела, как в его глазах зажглись озорные веселые огоньки. Он совершенно точно знал, о чем она думала. Лицо Гаррет вспыхнуло от стыда.

Этан крепко стиснул ее ягодицы и двинул бедрами вверх, заставив ее ахнуть.

– Давай я помогу тебе, – шепотом предложил он.

– Ты мне поможешь, если будешь спокойно лежать!

У него хватило нахальства ответить:

– Мне осталось показать тебе еще сто восемнадцать позиций.

Освободившись, Гаррет осторожно слезла с него. Шпильки вылетели, волосы рассыпались по плечам.

– Нет! Вдруг еще испустишь дух во время показа.

– Сядь сюда. – Он похлопал себя по бедрам. – Мы кое-что исполним легко и неторопливо.

– Я переживаю не только из-за физических усилий. Проблема в твоем кровяном давлении. Две недели назад ты перенес операцию на сосудах, поэтому должен сохранять спокойствие и избегать физических нагрузок, пока не вылечишься полностью.

– Я уже вылечился. И стал практически таким же, как раньше.

Гаррет сердито взглянула на него.

– До тех пор, пока будешь игнорировать законы анатомии, ты не вылечишься окончательно.

– Для этого я вполне здоров.

– Как твой доктор, я не согласна.

– Я тебе докажу. – Наблюдая за ее реакцией, он положил руку на ширинку и начал медленно поглаживать.

Гаррет широко раскрыла глаза.

– Ты же на самом деле не собираешься… О боже! Прекрати немедленно… – Она схватила его руку и отдернула.

Больше всего ее злило то, что Рэнсом только весело смеялся в ответ.

– О! Давай-давай, продолжай, ублажи себя и заработай аневризму, – прошипела она.

– Оставайся, и увидишь, – усмехнулся он и, обхватив Гаррет за талию, вместе с ней повалился на кровать, но тут же застонал от боли: – А-а-а! Вот черт!

– Так тебе и надо, – съязвила она, хотя Этан уже снова смеялся.

– Не зуди, – примирительно сказал он и уложил ее спиной к себе. – Вот так. Полежи со мной. – Его улыбающиеся губы нежно коснулись ее за ухом, потом продолжили свой путь вдоль шеи. – Оставайся в моих объятиях, cushla macree[10]. Между прочим, нам есть что обсудить. – Он поцеловал ее в мочку уха. – Ты не держишь свое обещание.

Озадаченная, Гаррет обернулась к нему.

– Какое обещание?

Его губы ткнулись ей в щеку.

– Помнишь ночь перед операцией? Последнее, о чем я просил, чтобы ты произнесла несколько слов. Но ты не захотела сказать их тогда.

– О! – Кожа под нежным прикосновением его губ раскраснелась. – Я боялась. Я подумала, что ты проживешь дольше, если заставить тебя ждать.

– И я жду.

– Я не собиралась… Извини, я была тогда… Но я скажу. Конечно, скажу. – Гаррет осторожно повернулась к нему лицом, откашлялась и, слегка задыхаясь, произнесла: – Я тебя люблю.

– Ты имеешь в виду… – одновременно с ней заговорил он.

Оба тут же замолчали. Какая неловкость! Застонав от неудачной попытки, Гаррет откинулась на спину и закрыла глаза, не в силах взглянуть на него.

Впервые в жизни она решилась признаться мужчине в любви, и вот такой провал.

– Я тебя люблю, – повторила Гаррет и хотела что-нибудь добавить, чтобы признание прозвучало более убедительно, но ничего не смогла придумать и недовольно проворчала: – Ты так красиво говоришь об этом, даже в полубессознательном состоянии. Мне хотелось бы сказать что-нибудь поэтическое, потому что я чувствую… я чувствую… Но ты прав, в моем теле нет романтической косточки.

– Любимая… Посмотри на меня.

Гаррет открыла глаза. Взгляд Рэнсома ослепил ее ярче солнечного света.