Таинственный незнакомец

– Тебе не надо быть поэтичной, – сказал он. – Ты держала мою жизнь в своих руках. Когда я был при смерти, ты стала якорем моей души. Я не осмеливался даже мечтать о том, чтобы услышать от тебя эти три слова. Они прекрасны, когда их говоришь ты.

Против воли Гаррет засмеялась и повторила:

– Я тебя люблю. – Теперь слова дались ей легче и прозвучали естественнее.

Его губы коснулись кончика ее носа, потом щек, подбородка, губ…

– Позволь доставить тебе наслаждение: в конце концов, ты ведь столько заботилась обо мне, – разреши сделать для тебя такую малость.

Эта мысль отозвалась дрожью предвкушения во всем теле, но Гаррет покачала головой.

– Я не для того спасала тебе жизнь, чтобы потом приносить ее в жертву твоим слабостям.

– Я всего лишь хотел отплатить тебе… – Уговаривая ее, Этан начал расстегивать пуговицы на лифе платья.

– Это опасные игры…

– Что это? – Он нащупал шелковый шнурок и, потянув за него, вытащил из-под рубашки небольшой предмет. Это был тот самый свисток, который он ей подарил. Зажав в кулаке серебряную вещицу, которая еще хранила тепло ее тела, Этан вопросительно посмотрел на Гаррет.

Смутившись, она робко призналась:

– Это что-то вроде… талисмана. Когда тебя нет рядом, мне кажется, что, если я дуну в него, ты тут же появишься, как в сказке.

– Любимая, когда я понадоблюсь тебе, то тут же примчусь.

– В последний раз, когда я звала тебя, ты не появился.

– Я был там. – Этан провел круглым концом свистка у основания ее шеи. – Ты просто меня не заметила.

– Правда?

Он кивнул.

– На тебе было темно-зеленое платье с черной отделкой. Плечи опущены, и я понял, что ты очень устала. Тогда я подумал обо всех женщинах Лондона, которые в безопасности и комфорте сидели по домам, в то время как ты день за днем до глубокой ночи боролась за жизнь людей, которые не могли заплатить тебе и пенни за работу. Ты самая лучшая женщина в мире… И самая красивая…

Этан приспустил нижнюю рубашку и положил ладонь ей на грудь, при этом словно невзначай коснувшись мизинцем нежной розовой горошины. Горло Гаррет перехватило спазмом.

– Для этого еще слишком рано, – возразила она с беспокойством и повернулась к нему спиной.

Этан прижал ее к себе, и она ощутила тяжесть его возбужденного тела. А еще поняла, что он улыбается, приложившись губами к ее затылку. Рэнсом словно говорил, что ее логически обоснованная обеспокоенность совершенно неуместна.

– Acushla, ты командовала две недели, а я терпеливо придерживался твоих правил.

– Ты каждую минуту боролся против моих правил, – запротестовала она.

– Но я пил этот отвратный настой, которым, кстати, ты продолжаешь меня пичкать, – заметил Этан.

– Ты выливаешь его в горшок с папоротником, когда думаешь, что я отвернулась.

– У него вкус гаже, чем у воды из Темзы, – категорично заявил Рэнсом. – Папоротник тоже пришел к такому выводу, потому что из зеленого стал коричневым, а потом и вовсе загнулся.

Гаррет рассмеялась, но когда его рука проникла к ней под подол и проскользнула в разрез панталон, у нее перехватило дыхание. Эти массирующие движения большого пальца… Она почувствовала, что слабеет от возбуждения.

– Ты меня хочешь, – удовлетворенно заметил Этан, ощутив, что она дрожит.

– Ты невыносим, – простонала Гаррет. – Ты наихудший пациент из всех, что у меня были.

Рэнсом хрипло рассмеялся и шепотом произнес:

– Я самый лучший. Давай покажу, насколько я хорош.

Тяжело дыша, Гаррет начала извиваться всем телом, пытаясь вывернуться из кольца его рук, но вдруг резко остановилась.

Это опять вызвало у него приступ веселья.

– Правильно, не сопротивляйся: ты можешь меня травмировать.

– Этан, – сурово заговорила она, – это потребует от тебя большого напряжения.

– Я остановлюсь, если почувствую, что слишком сильно отдаюсь страсти. – Развязывая подвязки и спуская с нее панталоны, он продолжал бормотать ей на ухо, какое это немыслимое наслаждение – ласкать ее, целовать и любить каждую часть ее тела.

Его рука, устроившись у нее между ног, гладила и дразнила горячие складки до тех пор, пока все мышцы не напряглись. Палец осторожно нащупал вход в ее тело и проник в шелковую, влажную, пульсирующую теплоту.

Оба тихо застонали.

Гаррет отчаянно старалась не шевелиться, пока палец медленно погружался в нее, а затем также медленно выходил.

– Этан, – умоляюще попросила она, – давай подождем, пока ты не выздоровеешь окончательно. Пожалуйста! Пожалуйста… Еще каких-то семь дней, и все.

– Даже семь секунд – слишком долго, – рассмеялся Рэнсом, расстегивая брюки.

Гаррет съежилась, когда его естество прижалось к нежному лону, и не смогла сдержать стон.

– Ты пытаешься втянуть меня в себя, – послышался его шепот. – Я чувствую это. Твое тело само знает, что ему нужно.

Гаррет ощутила плавный толчок и уступила. Он вошел в нее на дюйм-два. Возбуждение ускорило бег крови, пока она лежала, как в люльке, прижимаясь к нему и ощущая его горячее дразнящее присутствие.