Таинственный незнакомец

Этан пил холодный чай, заваренный с жимолостью и чертополохом. Он окинул Гаррет взглядом, и у нее все задрожало внутри. Внезапно она испытала приступ стыда.

– В этом платье ты очаровательна, как бледно-желтый нарцисс, – сказал он. – Подойди поближе, дай рассмотреть тебя.

Желтое платье из нескольких слоев тончайшей шелковой ткани предназначалось для дома, застегивалось на несколько пуговиц и было скроено таким образом, чтобы лишь создавать видимость надетого под него корсета, позволяя его обладательнице не пользоваться этой неудобной деталью женского туалета.

Когда Гаррет подошла к кровати, Этан ухватился за складку желтого шелка.

– Как прогулялась, acushla?

– Очень хорошо. Прошлась по саду, а на обратном пути осмотрела птичник.

– Рядом с огородом?

– Да. – С насмешливой улыбкой она посмотрела на бумаги. – Зачем тебе потребовалось изучать планировку поместья?

Этан помолчал, прежде чем ответить:

– Оцениваю уязвимые места.

– Ты переживаешь, что кто-то может вломиться в дом?

Рэнсом лишь дернул плечом.

– Настоящее чудо, что их еще не обворовали дочиста. Здесь никто, как мне кажется, не запирает двери.

– Возможно, это из-за ремонта, – предположила Гаррет. – Много подрядчиков, много рабочих, ходят туда-сюда. Проще оставлять двери открытыми. Мистер Рейвенел рассказывал, что пришлось вскрывать полы, чтобы уложить современную канализацию, и возвести новые стены вместо сгнивших из-за плохого дренажа. Восточное крыло закрыли полностью, пока не восстановят в неопределенном будущем.

– Я бы сровнял этот дом с землей и построил новый. Зачем мучиться и возрождать к жизни кучу хлама?

Улышав такое описание элегантного, оставившего след в истории особняка, Гаррет скривила губы и поинтересовалась:

– А как же фамильная гордость?

Этан фыркнул.

– Из того, что я знаю о предках Рейвенелов, у них мало поводов для гордости.

Гаррет присела на край кровати и заметила:

– Они и твои предки. Их имена довольно известны.

– Для меня это ничего не значит, – раздраженно заявил Этан. – У меня нет права носить фамилию Рейвенел и нет никакого желания претендовать на родство с любым из них.

Гаррет постаралась говорить нейтрально, хотя полностью избавиться от беспокойства в голосе не смогла:

– У тебя три сводных сестры. Неужели не хочется познакомиться с ними?

– А зачем? Что мне это даст?

– Семью!

Этан прищурился.

– Тебе ведь нравится общаться с ними, я прав? Надо было позволить леди Хелен познакомить тебя с Уэстом Рейвенелом. Сейчас ты бы уже была полноправным членом семьи.

Такая быстрая смена его настроения поразила Гаррет.

– Господи боже, ты что так разозлился? Мне не нужен мистер Рейвенел, мне нужен ты. Для меня неважно, какую фамилию ты носишь или какие у тебя связи. Если общаться с Рейвенелами тебе в тягость, мы не будем иметь с ними ничего общего. Твои чувства для меня важнее всего.

Этан нерешительно взглянул на нее, и холод в глазах сразу исчез. Он потянулся к ней и с тихим стоном привлек к себе.

Помня о незажившей еще ране и повязке под рубашкой, Гаррет запротестовала:

– Пожалуйста, поосторожне…

Но мускулистые руки не отпускали, и ей все же пришлось склониться на его крепкую грудь. Этан запустил пальцы в ее волосы, растрепал заколотые пряди и уткнулся лицом в затылок. Так они и сидели, прижавшись друг к другу, и дышали в едином ритме.

Наконец Этан пошевелился.

– Разве я смогу когда-нибудь заявить, что Ангус Рэнсом не был моим отцом? Он взял мою мать в жены, вырастил меня как родного и никогда даже словом не обмолвился, что я выродок. Достойный человек и настоящий мужчина – вот кем он был. Тепло относился ко мне и ни разу не отверг. Выкормил меня, научил работать, поддерживал во всем, позаботился, чтобы я получил образование. Какие-то черты в нем я ненавидел, но все равно любил его.

Гаррет тронула такая преданность.

– Значит, ты должен уважать память о нем. Делай, как считаешь правильным. Только запомни: обвинять мистера Рейвенела и лорда Тренира в последних событиях не следует, они к ним не имеют никакого отношения. Они пытались помочь тебе. Мистер Рейвенел зашел так далеко, что дал тебе свою кровь для переливания. – И очень мягко добавила: – Это все-таки заслуживает благодарности, не так ли?

– Да, – угрюмо кивнул Этан и затих, перебирая пальцами пряди ее волос. – Насчет переливания крови… Изменится ли человек… его природа, его естество… если ему перельют чужую кровь?

Гаррет подняла голову и улыбнулась, словно хотела подбодрить.

– Этот вопрос до сих пор обсуждается среди ученых. Но нет, я в это не верю. Хоть кровь и жизненно важная жидкость, но никакого отношения к характеру личности не имеет, как, например, сердце не имеет отношения к эмоциям. – Она легонько побарабанила по его лбу кончиками пальцев. – Все, чем ты являешься, все, что ты думаешь и чувствуешь, заключено вот тут.

Этан был сбит с толку.

– Тогда что такое сердце?

– Всего лишь мышечный орган.

– Нет, это что-то более существенное, – возмутился Рэнсом, как ребенок, которому вдруг сказали, что Санта-Клауса не существует.

– Символически – да. Но эмоции рождаются не там.