Таинственный незнакомец

– Я был еще мальчишкой, – рассказывал Этан, – когда однажды мама взяла меня с собой в город, сказав, что мы едем навестить ее знакомого, который хочет увидеться со мной. Кеб остановился у дома, каких я в жизни не видел: роскошного, с золочеными колоннами у входа. Граф спустился к нам в бархатном халате, похожем на этот. – Этан кивнул на портрет. – Спросил, хожу ли я в школу и какая история из Библии моя самая любимая, потом, погладив по голове, сказал, что на вид я умный мальчик, хоть и говорю с акцентом ирландского жестянщика, достал из кармана халата мешочек со сладостями и отдал мне. В нем были леденцовые палочки. Мама велела мне посидеть в гостиной, а сама поднялась наверх, якобы поговорить с графом. Не знаю, сколько я просидел в ожидании, посасывая эти леденцы, но когда мама спустилась, вид у нее был вроде бы такой же, но при этом она казалась униженной. Я был достаточно взрослый, чтобы понять: граф сделал с ней что-то мерзкое. Мешочек с леденцами я оставил под стулом, но еще целую неделю не мог избавиться от их вкуса во рту. По дороге домой мама сказала, что мой настоящий отец не Ангус Рэнсом, а этот высокородный джентльмен. Она вроде бы даже гордилась этим. Ей казалось, мне как-то поможет, что мой отец аристократ! Она не понимала, что я только что лишился единственного отца, которого знал. Потом долгие месяцы я не мог смотреть на Ангуса и до самой его смерти удивлялся, как мог он, глядя на меня, чужого ребенка, даже не намекнуть на это.

Рейвенел долго молчал, в гневе переваривая услышанное, и наконец с горечью произнес:

– Мне очень жаль.

– Ты тут ни при чем.

– И все равно. Знаешь, Рейвенелы, одно поколение за другим, рождались жестокими безответственными задницами. – Засунув руки в карманы, Уэст обвел взглядом ряды мрачных, надменных лиц из прошлого. – Да, это я о вас говорю, – обратился он к портретам. – Грехи ваших отцов проливались на ваши головы как яд, а вы передавали их дальше, вашим детям, и они делали то же самое. – Он повернулся к Этану. – Вскоре после того, как у Девона родился сын, он пришел ко мне и сказал: «Кто-то должен принять в себя весь яд, который веками изливался на поколения Рейвенелов, и избавить от него тех, кто придет после нас. Я должен положить этому конец. С Божьей помощью я собираюсь защитить моего ребенка от своих низменных инстинктов: пресечь любой импульс к насилию и эгоизму, которым меня наградили. Это будет нелегко. Но будь я проклят, если воспитаю сына похожим на моего отца, столь мне ненавистного».

Пораженный мудростью и решимостью этих слов, Рэнсом молча смотрел на Уэста. Он понял, что эти дальние кузены Рейвенелов были не просто парой легкомысленных оболтусов, которым по счастливому случаю досталось наследство. Нет, они изо всех сил пытались спасти поместье, и даже более того – спасти семью. За это они заслужили его полное уважение.

– Твой брат, может быть, первый граф, который достоин своего титула.

– Он пока не пошел по этому пути, – засмеялся Уэст и, посерьезнев, добавил: – Я понимаю, почему ты не хочешь иметь с Рейвенелами ничего общего. Эдмунд был бесчувственным чудовищем, а кроме того, продуктом инбридинга[11] длиной в шесть веков. Но любому человеку может потребоваться помощь, а мы – твоя семья, поэтому должны общаться. И имей в виду: я самый худший из Рейвенелов, – остальные намного лучше.

Этан подошел и подал ему руку, мрачно заявив:

– Ты уже так много сделал для меня.

Уэст усмехнулся.

Когда они пожимали руки, создавалось впечатление, что они дают друг другу какое-то обещание.

– А теперь ответь, где вы держите оружие? – ни с того ни с сего спросил Этан.

Брови Рейвенела взлетели вверх.

– Рэнсом, я не привык менять тему разговора вот так, внезапно.

– Прости, – усмехнулся Этан. – Я еще быстро устаю, а сейчас как раз время сонного часа.

– Позволь тогда спросить, почему ты решил вооружиться, вместо того чтобы отправиться спать.

– Потому что две недели назад меня чуть не убили, и мы прекрасно знаем, что кое-кто заявится сюда, чтобы закончить дело.

Уэст мгновенно стал серьезным.

– Если бы мне пришлось пройти через что-то подобное, я бы тоже заволновался, но искать тебя здесь никто не будет. Все думают, что ты мертв.

– Нет, – покачал головой Этан. – Пока не найдут тело, они не перестанут меня искать.

– С какой стати они будут думать, что ты здесь? Твое имя не свяжут с Рейвенелами, а речные полицейские, которые принесли тебя в Рейвенел-хаус, были слишком напуганы, чтобы кому-нибудь об этом проболтаться.

– На тот момент, возможно, так и было, но любой из них мог упомянуть о происшествии другу, или любимой девушке, или, выпив лишнего в таверне, ее хозяину. В конце концов, они окажутся на допросе, потому что дежурили в ту ночь. Долго молчать они не смогут. К тому же кто-нибудь из слуг Рейвенел-хауса может проболтаться ненароком – например, в разговоре с продавцом фруктов на рынке.

Уэст был полон скепсиса.

– Ты в самом деле думаешь, что несколько слов, оброненных в таверне, или какой-то слушок, переданный служанкой торговцу фруктами, дойдут до ушей Дженкина?