Таинственный незнакомец

Господи, как он двигался… Волнообразно и естественно, как трепещущее пламя или рябь на воде. Неожиданно Этан задел самую чувствительную точку, и Гаррет непроизвольно захныкала. Он повторял этот прием раз за разом, впиваясь в ее губы пьянящим поцелуем, и она ощущала его присутствие в каждой клеточке своего существа, в своей крови, в костях; ощущала, как их тела сливаются в едином первозданном ритме – наступая и отступая, открывая и закрывая, вздымаясь и опадая.

Вне себя от желания, Гаррет с усилием оторвалась от его губ и умоляюще попросила:

– Оставайся во мне до самого конца. Я хочу всего тебя, хочу впитать тебя в себя. Я хочу…

Этан заставил ее замолчать страстным поцелуем и произнес с тихим смешком:

– Acushla, как женщина, которая не любит неожиданностей, ты выбираешь неожиданные моменты. Когда мы окажемся в безопасности в Лондоне, я дам тебе все, что пожелаешь.

– Я хочу прожить жизнь с тобой.

Прожить долгие годы! Иметь кучу детей!

– Моя жизнь принадлежит тебе, – хрипло сказал он. – Каждая минута из того, что мне осталось. Ты знаешь об этом… так ведь?

– Да! Да!

Чувства затопили ее, смыв все мысли. Гаррет осознавала лишь одно – во всем мире нет никого, кроме них двоих, опьяненных летним солнцем и любовью. Сливаясь и плавясь, их тела и души превращались в одно целое.

Глава 23

За три недели, проведенные в Эверсби, Гаррет открыла для себя, что, вопреки распространенному мнению, за городом, в тиши и спокойствии, не все спят глубоким сном. Вместо знакомых убаюкивающих звуков большого города ее окружала тишина, настолько всеобъемлющая, что даже оптимистическое стрекотание сверчка или кваканье одинокой жабы заставляло ее вскакивать на постели.

Из-за того, что она не могла воспользоваться снотворным, приходилось читать, чтобы побыстрее заснуть, однако и это не всегда не помогало. Очень интересная книга, наоборот, лишала сна, а довольно скучная не могла удержать ее внимание настолько, чтобы расслабиться и заснуть. После долгих поисков в богатой библиотеке на первом этаже она наконец нашла «Историю Рима» Тита Ливия в пяти томах. Пока она одолела только первый том, закончив на Первой Пунической войне и разрушении Карфагена.

Сегодня Гаррет особенно сильно страдала от бессонницы. Было уже далеко за полночь, а она все еще ворочилась с боку на бок, забываясь коротким беспокойным сном. Мозг продолжал постоянно возвращаться к мысли, что послезавтра они вернутся в Лондон. В какой-то момент Гаррет подумала, не отправиться ли в комнату Этана, чтобы получить утешение, однако прекрасно понимая, чем именно это может закончиться, отбросила эту мысль, ведь он нуждался в отдыхе больше ее.

Спускаться посреди ночи в библиотеку за вторым томом «Истории Рима» было лень, и, взбив подушку, Гаррет попыталась сосредоточиться на чем-то монотонном: вот вереница овец марширует через ворота, вот из дождевой тучи одна за другой падают капли… Она повторила алфавит с первой буквы до последней и в обратном порядке, вспомнила таблицу умножения – все тщетно.

Наконец, возмущенно вздохнув, она бросила взгляд на каминные часы: четыре утра – слишком поздно и вместе с тем слишком рано. Это было время фермеров, шахтеров, тех, кто, как она, страдает бессонницей и второго тома «Истории Рима».

Зевнув, она накинула халат, сунула ноги в домашние туфли и, прихватив масляную лампу, вышла из комнаты.

Коридоры в доме скупо освещались лишь запальниками в газовых лампах. На главной лестнице слабым светом горели две бронзовые лампы в виде херувимов, установленные на колоннах внизу, и запальники в свисавшей с потолка люстре. Если бы линию, подающую газ, на ночь отключали целиком, утром это обернулось бы большим риском и трудностями, когда потребовалось бы включить все освещение.

В доме было тихо, спокойно и прохладно, пахло канифолью и маслом для мебели. Миновав холл, она прошла по слабо освещенному коридору и добралась до библиотеки, но перед тем как переступить порог, вдруг услышала странные звуки и застыла.

Они доносились до нее откуда-то… снаружи?

Гаррет двинулась по небольшому проходу, ведущему в заднюю часть дома, и вошла в небольшое помещение, которым пользовались камердинеры и лакеи, когда нужно было надраить туфли и сапоги или почистить верхнюю одежду. Поставив лампу на невысокий шкафчик, она отодвинула щеколду, открыла окно и внимательно прислушалась.

Шум доносился из-за кухонного огорода. Это воинственно гоготали гуси на птичьем дворе. «Наверное, увидели сову», – подумала Гаррет, но сердце забилось чаще, а пол словно ушел из-под ног. Она наклонилась к лампе и с трудом сделала вдох, чтобы задуть пламя.

Нервы закишели, как ползучие твари. Стали жалить. О таком эффекте она слышала от одного пациента, который говорил, что нервное расстройство вызывает в нем желание выпрыгнуть из кожи.

Гуси уже успокоились. Видимо, причина их агрессивного поведения исчезла.

Трясущимися руками Гаррет закрыла окно и задвинула щеколду.

Теперь где-то рядом раздавался неясный шум. Скрежет, звяканье металла. Тихий визг петель. Скрип полов.

Кто-то влез в дом через кухню.