Таинственный противник

Это была ужасная ночь. Ожидая, когда она наступит, я тщательно продумала свой план. Пока что бумаги были в безопасности, но я не могла рисковать ими, оставив их там, где они были. Журнал могли выбросить в любую минуту. Я бодрствовала на кровати до тех пор, пока мне не показалось, что уже два часа ночи. Тогда я осторожно встала, прошла в темноте вдоль левой стены и очень осторожно сняла с гвоздя одну из картин – на ней была изображена Маргарита со своими драгоценностями. Затем пробралась к своему пальто, вытащила журнал, а еще пару конвертов из коричневой упаковочной бумаги, которые я положила туда раньше. Затем подошла к умывальнику и намочила коричневую бумагу сзади картины по всему ее периметру. Наконец мне удалось осторожно отделить ее. Я уже вырвала из журнала два листа, между которыми были спрятаны документы, и теперь засунула их в новый тайник между самой картиной и ее задником из коричневой бумаги. Немного клея с конвертов позволило мне опять приклеить ее. Теперь никому не могло показаться, что с картиной что-то делали. Я опять повесила ее на стену, убрала журнал в карман и улеглась в постель. Мой тайник меня вполне устраивал – им и в голову не придет искать в своих собственных картинах. Я все надеялась, что они решат, что Данверс вез «пустышку», и отпустят меня.

Думаю, что именно так они и подумали с самого начала, и для меня это представляло некоторую опасность. Позже я узнала, что они чуть не прикончили меня там же, на месте; шансов на то, что «меня отпустят», не было никаких, – но первый мужчина, который был их боссом, предпочел оставить меня в живых, на тот случай, если я все-таки спрятала документы. В этом случае я должна была немедленно их предъявить, как только ко мне вернется память. Многие недели они постоянно наблюдали за мною. Иногда часами допрашивали меня – мне кажется, что о «третьей степени»[62] они знали абсолютно все! – но мне каким-то образом удавалось держаться. И тем не менее напряжение, в котором я жила, было ужасным…

Они привезли меня в Ирландию и еще раз прошли вместе со мною по маршруту моего возвращения на случай, если я спрятала документы где-то en route[63].

Миссис Вандемейер и еще одна женщина не покидали меня ни на минуту. Они говорили обо мне как о молодой родственнице миссис Вандемейер, которая поплыла головой после шока от событий на «Лузитании». Я не могла ни к кому обратиться за помощью без того, чтобы они об этом не узнали. Если б моя попытка провалилась – а миссис Вандемейер выглядела такой богатой, так красиво одевалась, что я была уверена, что поверят скорее ей, чем мне, и отнесут мои слова на счет моей больной головы, – то ужасы, ожидающие меня после того, как они узнали бы, что я их надувала, были бы просто невероятными.

Сэр Джеймс согласно кивнул.

– Миссис Вандемейер была очень известной личностью. Это и ее социальное положение позволяли ей без особых усилий склонить общественное мнение на свою сторону. Этим вашим сенсационным обвинениям мало кто поверил бы.

– Именно так я и думала. Все закончилось тем, что меня отправили в санаторий в Борнмуте. Сначала я никак не могла понять, была ли это искренняя забота о моем здоровье или же очередная ловушка. За мною постоянно следила медицинская сестра. Я была «специальной» пациенткой. Она выглядела такой приятной и человечной, что в конце концов я решилась ей довериться. Но и на этот раз Провидение спасло меня от очередной ловушки. Однажды моя дверь оказалась слегка приоткрыта, и я услышала, как медсестра с кем-то разговаривает в коридоре. Она была одной из них! Они все еще предполагали, что с моей стороны все это может оказаться блефом, и она должна была это проверить! После этого мои нервы окончательно сдали, и я перестала верить кому бы то ни было.

Мне кажется, что я просто сама себя загипнотизировала. Через какое-то время я почти совсем забыла, что я Джейн Финн. Я настолько привыкла играть роль Джанет Вандемейер, что мои нервы стали играть со мной злые шутки. Я действительно заболела – на долгие месяцы впала в ступор. Я была уверена, что скоро умру и что ничего в жизни не имеет значения. Так нормальный человек, которого поместили в сумасшедший дом, очень часто выходит из него абсолютно сумасшедшим. Думаю, что со мною происходило нечто похожее. Моя роль стала моим вторым «я». Я даже не чувствовала себя несчастной – мне просто было все равно. Ничто не имело значения. Так проходили годы.