Тайны лабиринтов времени

Царь Салтан, мой отец, был замечательным человеком и имел в высшей степени представительную наружность, следил за собой и одевался в красивое платье, вспоминал Ярун. Не знаю, было ли это щегольство у него в натуре или он считал обязанностью быть примером опрятности и аккуратности нам с братом и всему народу.

– Царями становятся не сразу и не вдруг, – так говорил отец. Народ должен полюбить и узнать человека, поверить в его чудесную и добрую силу, а уж потом люди могут поставить его править над собой и назовут царем. Я говорю это с тою целью, чтобы впредь испросить себе снисхождение у потомков за свои поступки: за то, что покинул землю обжитую, ставшую моему народу настоящей родиной; за то, что увел свой народ в неизведанные и опасные для нас земли славянские, где ждали нас не с раскрытыми объятьями, а с огнем и мечом наши же соплеменники.

Земли эти, когда-то покинутые старцем Енохом, должны были только стать нашей родиной, и время, что убежит в стараниях и битвах за новую отчизну, унесет много славянских жизней, и огромная вина за это ляжет на мои плечи.

Мне бы хотелось, чтобы память о славном царе Салтане, моем отце, не канула в лету – это было бы огромной утратой в истории моего народа.

Царь Салтан был при жизни наделен силой, способной победить смерть, – так говорил о моем отце народ славянский, так думали и мы с братом. После же завершения жизненного пути этого славного и великого человека его имя превратилось в вечно живой пример доброты и мудрости.

Как могло случиться, что люди, ходящие под богом и всегда помнящие о смерти, уверовали в бессмертную душу своего государя? Вот что рассказывает народ славянский о моем отце, царе Салтане.

В землях, далеких от своей родины, куда попали беглецы во главе с Енохом от всепоглощающего потопа, нашему народу всегда было жарко, и климат сей пагубно влиял на здоровье людей, не привыкших к столь сильно палящему солнцу. Болезни и мор косили подчас тысячи людей: чума, лихорадка, цинга – вот те немногие болезни, уносящие жизни славян.

В тех землях самым холодным временем суток была ночь, температура воздуха в предрассветное время не опускалась ниже сорока градусов.

Было обычное лихолетье и чума, поразившие царство, загнало оно людей в такой страх, что не приведи господи. В это время всякий человек на всемогущего бога упование возлагает, и сердце свое старается удержать от истерики. Не выдержит человек напряжения, порвется у него что-то в душе – и в сердцах покончит жизнь самоубийством, или, того хуже, убьет детей своих и людей близких. Тяжкие думы об участи заболевших не дают покоя, пугает и дичится народ друг друга. Прячутся люди за закрытыми ставнями и дверьми, сторонятся друг друга и ненавидят всех, кто живет округ них. Вымерли улицы сел и городов. А как, скажи на милость, усидишь дома и тем паче удержишь взаперти детей, что поиграть на воздухе хотят или в море поплескаться? А зараза тут как тут, уже прицепилась и покалечила, вот тут-то и заползет страх в душу и ненависть в сердце на соседей своих, что сами заразились и семью твою покалечили. А кого бы еще обвинить смог отец семейства, как не таких же, как сам?

Люди принимались за обычные оздоравливающие меры предосторожности: во всех зараженных домах разжигали огонь, который должен был пожрать заразу вместе с зараженными людьми. Огонь тот непременно должен быть с дымом, дабы расходился он по небу, унося болезнь от земли подале. Но кто же будет жечь, если страх заразиться настолько силен, что люди готовы были скорее от голода умереть, чем сгнить от хворобы?

Большое личное бедствие – это плохой наставник милосердия, да и слаб человек, всем хочется жить – ведь одна жизнь-то. Так откуда взяться великодушным и самоотверженным, о которых в одних лишь сказках и прочесть можно? В жизни таких людей не встретишь; они не выделяются в людской толпе ни ростом, ни ликом, ни взглядом, ни поступью. Но наскочит болезнь смертельная – и народ найдет для себя избранника, который творит чудеса и помогает людям поверить, что будут жить они и дети их. Нарекут этого человека баснословной силой духа, мифическим здоровьем, чистым сердцем и огромными знаниями и, глядишь, – выжил народ, не исчез с лика земли.

Царь Салтан и стал таким легендарным героем для славянского народа, которого мор превратил в животину, предназначенную судьбинушкой в дар смерти неминучей.

Изголодался народ, оборвался и обнищал вконец; даже те, кто имел свой дом, хороший достаток и сытное житье, уходили с насиженных мест подальше от людей.

Стояла ночь – и раб божий, спрятавшись в овраге, дремал без сновидений цветных и без желания проснуться. А вокруг никого, нигде ни одной живой души, словно на кладбище, только мертвые дома как домовины торчат, а в них – полумертвые люди. Спит раб божий, но внезапно что-то в бок кольнуло, вероятно, смерть пришла и расшалилась с человеком прежде, чем прибрать к рукам его жизнь. Мужик вскинулся и повел спросонья мутными глазами, да и хотел было крикнуть: