Тайны поля Куликова, или Трилистник дороги

И сошлись грозно обе силы великие, твердо сражаясь, жестоко друг друга уничтожая. Не только от оружия, но и от ужасной тесноты под конскими копытами испускали дух, ибо невозможно было вместиться всем на том поле Куликове. Было поле то тесное между Доном-Смородиной и Узою. Передовой полк принял в свои ряды разведчиков Семена Мелика частью отошедших от переправы к ним, частью ушедших в болота вдоль оврага у Боровицкого холма. Полк поднял стяги Спаса Нерукотворного и черно-белые прапора храмовников и грудью встретил наступавшую лаву. Кони ударились о стену его дружинников как о стену града небесного. Серая туча ордынцев столкнулась с черной тучей монастырских братьев под воительством Осляби и черно-коричневым вихрем медвежьих шкур берсерков, отданных сюда ярославцами. В этой грозовой круговерти выступали кровавые зори, а в них трепетали сверкающие молнии от блеска мечей. И был треск и гром великий от преломленных копий и от ударов мечей, так что нельзя было в этот горестный час никак обозреть то свирепое побоище. Ибо в один только час, в мановение ока, сколько тысяч погибло душ человеческих, созданий божьих!

Дмитрий рубился наряду со всеми в первых рядах. Однако напор со стороны ордынцев нарастал, и он дал сигнал к отходу. Тяжелая генуэзская пехота, выполнившая маневр, имитирующий погоню за казаками Мелика, откатилась в сторону болот и там, прикрыв тыл трясиной, встала в боевое каре, не подпуская к себе никого на длину копья, но и не трогая никого, кто не подходил близко. Дмитрий вспомнил слова Марии, про то, что братья храмовники свое дело знают, и мысленно расцеловал ее в обе щеки. Действия латников позволили мощному кулаку, состоящему из орденских братьев Осляби, вравроний Марии и ближних дружинников Дмитрия прорвать круг ордынцев и отойти к полку левой руки под прикрытием града стрел пущенных лучниками.

Ордынские воеводы, тоже быстро собрали свои полки вкруг барабанщиков и тамбуринов. Быстро оценив обстановку и поняв, что передовой полк сбит с позиций, но не истреблен, судя по тому что стяги Спаса Нерукотворного заполоскали на ветру вместе с ярославским медведем сразу в нескольких местах, они сконцентрировали удар на полк правой руки. Удар по литовским рыцарям был сокрушительным. Но то, что отступать было некуда и, то, что рассыпанные среди рыцарей арбалетчики, прикрытые мечами тяжелых латников, спокойно расстреливали всех в упор, позволило ему выстоять и отбросить нападавших.

– Устояли. Прав был Боброк, – Мелькнуло в мозгу Андрея Полоцкого, – И Дева Ариев права. Вера удержала.

Ордынцы, крутанувшись на месте, как ужаленная собака, двинули на главный стан. Копья ломались как солома, стрелы падали дождем, пыль закрывала солнечные лучи, мечи сверкали молниями, а люди падали, как трава под косою, кровь текла по склону ручьями. Кони скользили и падали, задыхались в тесноте и поднимались на дыбы от усталости. Татары и казаки Мамая спешились и рвались из последних сил туда на холм, где развивались стяги Великого князя, и мелькал его золотой плащ. Вот они вырвались на поляну, завалили засеки и острые колья трупами и схлестнулись в жестокой рукопашной с личной дружиной князя. Вот уже упал под ударами Бренко, накрывшись великокняжеским плащом, а рядом легли отборные владимирские и суздальские дружинники. Вот уже чья-то булатная сабля подрубила древко на хоругви Богородицы, но Тимофей Вельяминов подхватил икону и поднял ее высоко над головой, держа двумя руками, как бы благословляя всех. Оставшись без оружия, на неминучую смерть себя обрек, но уберегла его заступница и не одна сабля, ни одна стрела не коснулась удальца. Но уже оправился Андрей и надавил с правой руки, уже Глеб Брянский собрал вокруг себя берсерков и встал как вкопанный рядом с бунчуками. Тогда Мамаевы воеводы решили свалить лучников, стоявших в полку левой руки. Спешившаяся лава и оставшиеся конники ударили по князьям Белозерским. Лучники достали мечи. Старая гвардия решила уйти в Вальхаллу достойно. Стрельцы дали залп, но это не сдержало напора, и они достали бердыши. Пали один за другим все Белозерские князья. Призрак победы замаячил пред наступавшей ратью. Вот тогда и взвился вверх сокол с красной тряпицей на лапе. Взвился, давая понять Владимиру Храброму, Боброку и пушкарям, укрытым за кустами. Пора! Пора!! Пора!!!