Тайны поля Куликова, или Трилистник дороги

Окруженные двойными белыми стенами, скорее не от нападения со стороны, а для ограждения своей территории, храмы рассыпались по берегу моря над водами темно-синей бухты, концентрическими кругами разбегаясь от главного храма Артемиды Таврской. Огромные белоснежные колонны опоясали его, как стволы каких-то диковинных растений. Может это были стволы легендарных древ познания, или дерева жизни и смерти. Сорок ступеней вели прямо от морского прибоя к величественной статуе Девы воительницы, застывшей на своем постаменте в порывистом движении погони за ускользающим врагом. Короткий хитон обтянул ее прелестные формы, рука застыла, вскинутая к колчану со стрелами, готовая положить смертоносное жало на грациозно изогнутый лук. Робко прижался к ее ноге маленький олененок, любимец богини, и хищно дыбил спину, готовясь к прыжку, ее верный страж грифон. На развивающихся волосах, уложенных в виде древней арийской короны, угадывался след волшебного обруча с зеленым огнем изумруда. Мамай разглядел жертвенник у ног статуи и направил коня к нему. Вдруг, прямо на его глазах, белый, как снег, камень алтаря налился цветом свежей крови, и она закапала с него на мраморный ступени, обагряя их темно-красной рудой. И в тот же момент на ступенях Храма, на дороге ведущей к нему, на гребне стен и на окружающих склонах сверкнули брони воинов. Мамай резко дернул узду, останавливая коня. Неужто засада, мелькнула шальная мысль. Но нет, везде, куда охватывал его взор, мелькали медвежьи шкуры вравроний, наброшенные на короткие туники розовато-красного цвета, и островерхие колпаки с длинными наушниками.

– Амазонки! Таврические жрицы Артемиды, – Как молнией пронзила его догадка. Он поднял руку, подавая сигнал страже, что он едет с миром.

Над ухом просвистела стрела и хрип, раздавшийся за спиной, заставил его обернуться. Один из его нукеров, схватившийся за лук, сползал с седла, напрасно пытаясь вырвать длинную зеленую стрелу, точно попавшую в середину его бычьей шеи. Мамай дал знак убрать оружие и еще раз вскинул над головой пустые руки, показывая открытые ладони.

– Один! Ты должен быть один! – Выкрикнула одна из амазонок.

– Хорошо! А жертва? – Он дал знак нукерам возвращаться.

– Она? – Стрела просвистела у головы наложницы.

– Да!

– Пусть!

Его уже окружили пять всадниц, перехватив из руки повод вьючного мула и направляя в сторону алтаря. Он разглядел, что у алтаря стоит фигура в длинном плаще зеленого цвета.

– Не враврония. И не Ариния, – Подумал он с облегчением, – Хотя и не Жрица забвения, – Добавил с ухмылкой.

Спешившись у ступеней, он, скинул вьюки, сдернул с наложницы плащ, открывая удивительной красоты девушку, скорее подростка, одетую в наряд танцовщицы и, подтолкнув ее в спину вперед себя, направился вверх. Прямо у алтаря его ждала надменная жрица, горделиво вскинув голову, он кивком позвала его за собой внутрь Храма, у входа в который ярились дикие медведи, едва сдерживаемые амазонками. Мамай был не из слабых духом и боязливых телом. Он был воин ордынец, прошедший не одну битву. Однако даже он вздрогнул, когда в вершке от него лязгнули желтые огромные клыки, ронявшие на мрамор белую пену, и прямо в лицо ему ударило тяжелое дыхание зверя. Наложница отшатнулась и тяжелая лапа второго зверя уже готова была опуститься на ее беззащитно оголенную спину, когда жрица резко повернулась, выдохнула в пасть медведю короткую команду, отбросившую его назад и, ласково улыбнувшись, приобняла девушку за плечо и ввела в Храм.

В полутьме Храма Мамай сразу потерял и свою наложницу и провожатую. Из солнечных лучей, проникавших в храм из под крыши, и соткавших какую-то дивную паутину, на него смотрела Богиня Леса, казалось готовая сойти с пьедестала и уже шагнувшая вниз, поправляя на ходу сползающий с плеча шелковый плащ. Он встряхнул головой и взял себя в руки. Удивительной работы статуя стояла посреди храма, окруженная фигурами амазонок, сражающихся с героями и титанами. На стенах проступали изумительные фрески изображавшие Артемиду с лебедями, символами Ариев. Он залюбовался ими и не заметил, как перед ним опять очутилась та же горделивая жрица, но уже без его наложницы.

– Проходи гость, я хозяйка в этом месте. Зовут меня Ифигения Корсунская. Может ты и слыхал обо мне. Печаль твою я знаю и вопрос твой мне известен, – Она указала рукой на низкие лавицы у ног статуи.

– Здрава будь, ведунья, – Он поклонился, – Кто ж не слышал про тебя. Народ бает, что ты еще с тех пор, когда Трою на меч взяли, здесь в Таврии, Артемиде служишь.

– Народ много чего бает, – Уклончиво ответила жрица, – Дары твои мы брать не будем и жертв твоих Богиня не желает! Девчушку, что ты в тварь дрожащую превратил, Мать под свою защиту взяла, будет из нее или Деву воительницу и Жрицу Забвения делать, когда она от тебя отдохнет, и лапы твои похотливые забудет, – Она жестом остановила его и закончила, – Ответ ты на свой вопрос получишь прямо сейчас.

– Жду, – Коротко ответил Мамай.