Тайны поля Куликова, или Трилистник дороги

Мамай направил свой небольшой караван к воротам восточной стены между башнями Христа и Клемента. Расплатившись с мытарями у ворот, за въезд в город под охрану стен, и за постой в гостевом дворе, он остановил свои телеги в тени собора Святого Сергия. Накинул на голову капюшон плаща и отправился во двор церкви, заранее отрядив гонца к приору ордена известить того о встрече.

Темник присел в тени растущей во дворе смоковницы и чуть придремал под журчание небольшого фонтанчика или родничка бьющего из каменной плиты в крохотный бассейн у его ног. Шум шагов вернул его к действительности. По двору к нему спешил сам Армирио Мондини – Великий приор ордена тамплиеров в Скифии и Боспории. Мамай встал навстречу рыцарю и сдержано поклонился.

– Мир дому сему. Да умножаться его лета, – Он протянул руки для приветствия.

– Мир тебе странник, – Приор не сделал ответного жеста, что очень не понравилось темнику.

– Что случилось с твоими воинами? – Резко перешел к делу Мамай.

– Когда? – Увернулся от ответа монах.

– В битве! Я не узнал хваленых храмовников, и не услышал звон тетивы их арбалетов и лязг их прославленных мечей!

– В битве? А разве это был не грабительский поход самозванца? Или мои черно-белые сороки что-то не то на хвосте принесли? – Это был открытый намек на то, что приор все знал от своих гонцов.

– Это была битва ордынцев супротив непокорных городских дружин, отказавшихся платить положенный ясак, – Растягивая слова, сквозь зубы процедил Мамай.

– И непокорная городская чернь порубила в капусту хваленые ордынские дружины? – С издевкой отпарировал приор, – И ты хотел, что бы мои братья вымостили тебе победу или дорогу к отступлению своими костями?

– Твои братья не пошли бы в сечу, даже если бы их секли плетью! – Сорвался Мамай.

– Как ты сек беззащитную жрицу в Храме? – Как бы плюнул ему в лицо упрек храмовник, – Так мои братья не жрицы! Да и там тебя простили вравронии и дали уйти, только из сострадания, а то бы твои кости уже давно обгладывали псы и вороны! Да ты и сам пес! Пошел вон отсюда, недостойный! Ты перехитрил сам себя. Не дергай губой, не щурь глаза. Сейчас твои князья, сошедши с коней, бьют челом царевым людям и принимают присягу на верность новому хану Орды. Законному хану из рода медведей, а не такому бастарду как ты! – Он повернулся на каблуках и пошел прочь не оборачиваясь.

Мамай набычил голову, понял, все проиграно. Войска нет. Места ему в Орде нет. Да и самой старой Орды нет. Ангелы подмяли все. Вот через таких, как этот приор и подмяли. Он рванул из ножен кривую саблю и ринулся вслед за уходящим монахом. Напоследок хоть этого положить. Метнувшуюся из-за стены церкви тень он просто не заметил, поэтому нож, полоснувший его по горлу, он почувствовал кожей. Последним его воспоминанием в этой жизни был шепот ассасина прошелестевший ему в ухо «Умри достойно!».

Глава 2 Зализывая раны

Бессмертные – смертны, смертные – бессмертны; Смертью друг друга они живут, жизнью друг друга они умирают.

Гераклит.

Русь Залеская зализывала раны. После Кулишек, надеясь, на то, что сил уже отбиваться от очередных налетчиков в городах и посадах Владимирского удела не осталось, на Залесье накатился очередной Тохтамыш. Пожег окраины Рязани, помотался у монастырей Москвы, пограбил, чего мог, услышал, что Дмитрий идет с Костромы с дружиной, а Владимир с Волока Ламского убрался восвояси. С самой Сарайской Ордой Залесье худо-бедно отношения наладило. Донской с сыном Василием съездили на поклон, десятину отвезли, как положено золотом. Оставив Василия на выучке в ордынских валетах, и получив от ханов ярлык на правление, чем они подтвердили мировую, Дмитрий вдруг почувствовал себя на коне. Горделиво заявил своему другу и союзнику Олегу Рязанскому, что Коломну и другие земли, на коих стояли его дружины для прокорму, в удел рязанский не вернет. Олег тихо и незлобиво напомнил, что обчее дело они завершили и боле кормить воинов князя Владимирского он не намерен. Брата поддержал Владимир Храбрый во главе своей рати попытавшийся надавить на Олега, но отброшенный назад, потерял множество воевод и бояр. Притом не в сече доброй, а токмо тем, что они вообще отошли в сторону посмотреть, куда жисть выпрет, а многие так и вообще ушли в Орду.

Дело зашло в тупик, и к Олегу направился вечный примиритель и ноне судья края Залесского Сергий Радонежский. В Переславле Рязанском Великий Магистр кромешников и князь земли рязанской имели долгую беседу.

– Мудр ли, разумен кто из вас? – Увещевал Олега Ивановича преподобный, – Докажи это на самом деле добрым поведением своим и мудрой кротостью. Тот зарвался, загордился после Мамаева побоища. Ответит еще за гордыню-то. Ты ж умен, мудр, годами старше и умом зорче.