Читаем Тайны Востока полностью

Ничто не дрогнуло в лице Кемаля, когда он прочитал это послание, он только позволил себе закурить четвертую за день сигарету. Ну, вот наконец-то и он получил то, о чем только мог мечтать, а все остальное было делом техники!

Правительство расценило письмо индусов как вмешательство во внутренние дела государства и по обвинению в измене арестовало издателей газет, опубликовавших письмо индусов. Официальная печать тут же со знанием дела принялась рассказывать всей стране о «подрывной деятельности» связанных с английской разведкой индийских шейхов, с чьей помощью Англия пыталась оказывать влияние на внутреннюю политику Турции! И вывод был, конечно, один: нация не потерпит подобных выпадов ни от кого, в том числе и от халифа!

Наверное, по большому счету все это выглядело не очень убедительно и в какой-то степени опереточно, и тем не менее сработало. Но даже сейчас, когда халиф был скомпрометирован в глазах всей нации, Кемаль остался верен себе и не пожелал выглядеть в глазах мусульман инициатором расправы с ним.

Прекрасно понимая, что отмена халифата будет для многих самым настоящим шоком, он предоставил право разбираться с этим меджлису.

3 марта депутаты из Народной партии представили на обсуждение парламента предложение об отмене халифата и высылке из страны халифа и всех членов Османской династии, а Исмет заверил его в том, что с отменой халифата у Турции не будет никаких проблем во внешней политике.

Конечно, для депутатов, с которыми уже основательно «поработали», это предложение не было новостью, и против выступил только беспартийный Зеки из Гюмюшхане. Он напомнил парламенту о его решении навсегда сохранить пост халифа и потребовал проведения референдума. Однако его выступление не произвело на парламентариев ни малейшего впечатления, и, словно не слыша его, тут же выступивший майор Ихсан предложил «вырыть и уничтожить кости всех султанов и халифов!»

Однако депутаты, настроенные куда благодушнее своего ослепленного ненавистью коллеги, оставили кости в покое, а вот с халифатом покончили. Что же касается самого Кемаля, то ему удалось соблюсти приличия.

Да, он был президентом, но высшая власть в стране принадлежала парламенту, являвшемуся выразителем воли нации и которому он был обязан подчиняться! «Принятые Собранием решения есть не что иное, как воля нации, — заявил он издателям газет в своем выступлении на анкарском вокзале, — и не надо смотреть на них как на что-то из ряда вон выходящее!»

Но как уже очень скоро выяснилось, с отменой халифата смирились прежде всего те, кто заседал в меджлисе, и по стране прокатилась волна недовольства. «Отмена султаната, — писал в своих воспоминаниях Исмет, — нам далась намного легче, поскольку существование халифата так или иначе обнадеживало сторонников султаната. И все они очень надеялись на то, что монарх вернется под именем халифа и даст надежду на продолжение Османской династии. И именно поэтому отмена халифата вызвала такое сопротивление и стала источником множества конфликтов…»

Другое дело, что все эти столкновения носили локальный характер и не приобрели такого широкого размаха, как это было во Франции, где «неприсягнувшие» священники поднимали целые восстания. Недовольных, конечно, хватало, но только в Бурсе местные религиозные деятели открыто призвали верующих выступить против безбожного правительства, за что тут же и были приговорены к смертной казни.

Членам османской династии дали десять дней на сборы, а вот с самим халифом решили не церемониться! И не успели еще просохнуть чернила на указе об отмене халифата, как к нему во дворец в сопровождении полиции явился губернатор Стамбула и приказал собираться. Халиф, не привыкший к подобному обращению, попытался было возмутиться, на что ему было заявлено: «Если потребуется, мы выдворим вас силой!»

В пять часов вечера 4 марта 1924 года последнего халифа Османской империи в сопровождении его четырех жен, сына, дочери, личного врача и секретаря отвезли на станцию Чаталджа.

Там Абдул Меджиду вручили две тысячи английских фунтов стерлингов и паспорта с швейцарскими визами. В заявлении, сделанном им для прессы, он сообщил о своем полном подчинении воле нации и намерении посвятить всю свою оставшуюся жизнь изящным искусствам. Но стоило ему только пересечь границу, как он сразу же заговорил о своем непризнании права заседавших в Анкаре безбожников лишать повелителя мусульман всего мира его сана! Но это был уже глас вопиющего в пустыне…

ВЕКОВЫЕ ТАЙНЫ ЕГИПЕТСКИХ ПИРАМИД

В IX веке в подвластном ал-Маамуну Египте вспыхнуло восстание, и халиф с огромной армией выступил на его подавление. Быстро усмирив недовольных жизнью феллахов, он не спешил возвращаться в Багдад. Впервые в своей жизни увидел он знаменитые пирамиды и решил воспользоваться случаем и как следует пограбить их. Ведь ни для кого уже не было секретом, что именно в этих удивительных и загадочных сооружениях фараоны хранили свои несметные богатства.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
Достоевский
Достоевский

"Достоевский таков, какова Россия, со всей ее тьмой и светом. И он - самый большой вклад России в духовную жизнь всего мира". Это слова Н.Бердяева, но с ними согласны и другие исследователи творчества великого писателя, открывшего в душе человека такие бездны добра и зла, каких не могла представить себе вся предшествующая мировая литература. В великих произведениях Достоевского в полной мере отражается его судьба - таинственная смерть отца, годы бедности и духовных исканий, каторга и солдатчина за участие в революционном кружке, трудное восхождение к славе, сделавшей его - как при жизни, так и посмертно - объектом, как восторженных похвал, так и ожесточенных нападок. Подробности жизни писателя, вплоть до самых неизвестных и "неудобных", в полной мере отражены в его новой биографии, принадлежащей перу Людмилы Сараскиной - известного историка литературы, автора пятнадцати книг, посвященных Достоевскому и его современникам.

Альфред Адлер , Леонид Петрович Гроссман , Людмила Ивановна Сараскина , Юлий Исаевич Айхенвальд , Юрий Иванович Селезнёв , Юрий Михайлович Агеев

Биографии и Мемуары / Критика / Литературоведение / Психология и психотерапия / Проза / Документальное
Русская печь
Русская печь

Печное искусство — особый вид народного творчества, имеющий богатые традиции и приемы. «Печь нам мать родная», — говорил русский народ испокон веков. Ведь с ее помощью не только топились деревенские избы и городские усадьбы — в печи готовили пищу, на ней лечились и спали, о ней слагали легенды и сказки.Книга расскажет о том, как устроена обычная или усовершенствованная русская печь и из каких основных частей она состоит, как самому изготовить материалы для кладки и сложить печь, как сушить ее и декорировать, заготовлять дрова и разводить огонь, готовить в ней пищу и печь хлеб, коптить рыбу и обжигать глиняные изделия.Если вы хотите своими руками сложить печь в загородном доме или на даче, подробное описание устройства и кладки подскажет, как это сделать правильно, а масса прекрасных иллюстраций поможет представить все воочию.

Владимир Арсентьевич Ситников , Геннадий Федотов , Геннадий Яковлевич Федотов

Биографии и Мемуары / Хобби и ремесла / Проза для детей / Дом и досуг / Документальное