Тайны жизни Ники Турбиной («Я не хочу расти…»)

В дневнике Карповой я обнаружил множество записей вовсе не дневникового характера, в частности сведения о том, кто такие Фавор, Афродита, Лжедмитрий III, Ариадна, Святой Серафим, Каин, Кант, Иов и многие другие, а также что такое Содом и Гоморра, Лета, Звезда Полынь, Апокалипсис, Откровения Иоанна Богослова, Самофракийская Победа, Мекка и т. д. Среди этих записей, вперемежку с ними, – краткие сведения о писателях и поэтах, к примеру: «Андрей Белый – псевдоним писателя-символиста Бориса Николаевича Бугаева», «Маяковский и Олеша считали Вертинского выдающимся поэтом. Олеша был поляк, маленького роста…», «Бальмонт – близкий друг Волошина». Кстати, о Волошине имеется много записей, начиная с того, что он стоял на позициях анархического идеализма, кто первая его жена и кто вторая, и кончая тем, когда был построен знаменитый дом Волошина, переданный им впоследствии Союзу писателей. Очевидно, его творчество было близко Карповой, а от нее – и Нике.

На другой странице дневника я наткнулся на странную, в первом чтении, запись:

Жаба сделала скачок в рассказах и стихах. Полна энергии, отказалась от пола – это дарит ей больше энергии на творчество[274].

Она встретила Каверина[275], сказала, что написала рассказы, он промолчал гордо!

Читаем ниже:

1/II-78 г. Ахматова обладала системой жестов. Бесконечно остроумна. Дисциплина и труд характерны для нее. “Стихи должны быть бесстыдными”, – гов. Ахматова.

Читала “день поэзии – 1978 г. Хорошо – Мориц[276], Чухонцев[277]

Здесь все понятно.

Ниже: «Читай Данте, Шекспира, Пушкина». Слово «читай» подчеркнуто.

Наконец последняя запись на этой странице:

Уезжай, жаба, она сделала скачок в литературе. Думаю ехать на Север для тем. Нужно писать (подчеркнуто. – А.Р.)! Начну жить в 50 л. Мой новый поезд жизни. Н., как труп для меня и я для него. Грустно! Светка едет в Москву. Настроение у нее постоянно плохое. Ей нужно движение. Сама не работает над собой.

Если в первой записи Карпова пишет о жабе в третьем лице, то во второй сама себя выдает («думаю», «начну») и тем самым признается, что писала рассказы и стихи. Скачок – достижение более высокого уровня в творчестве. Отказаться от пола – желание высвободить энергию, затрачиваемую на любовные связи, в пользу творчества. Иными словами, сублимировать сексуальную энергию в творческую. Ну, а общение с таким известным писателем, как Вениамин Каверин, говорит о том, что она скорее всего в ялтинском Доме творчества, где тот отдыхал (в Москву для этого вряд ли ездила из-за недостатка средств), встретилась с ним, чтобы он оценил ее прозу.

Ахматову Карпова упомянула, очевидно, потому, что нашла в ее биографии что-то важное для себя. Уверен также, что ее в силу образа жизни привлекла фраза великого поэта о бесстыдстве стихов. Упоминание Юнны Мориц и Олега Чухонцева свидетельствует о хорошем поэтическом вкусе Карповой. Кстати, фамилий этих поэтов при мне она никогда не упоминала. Приказ самой себе читать Данте, Шекспира и Пушкина можно только приветствовать. Ну, а дальше – понятно, что Карпова полна желания бросить всех и все – дочь, внучку, мужа, работу, – чтобы уехать из солнечной Ялты на Север в поисках новых тем для своих произведений. Сесть в «поезд жизни» она собиралась по достижению полувека, до которого оставалось семь месяцев. Н. – это Никаноркин. Светка – младшая сестра Карповой.

В 1916 году благодаря Андрею Ханову[278] я познакомился с Людмилой Николаевной Баркиной, близкой подругой Светланы Карповой по Майкопу. Она-то и удивила меня, сообщив следующее: «Мадам Жаба – это вдова Луговского. И Людмила, и Майя, и Света мне об этом неоднократно говорили. Здесь сомнений быть не может. Исходя из цитаты дневника, именно о Луговской идет речь. Тем более Каверин. Людмила вряд ли могла с ним встретиться. И то, что рассказ идет от третьего лица, подтверждает это. А дальше Людмила писала, естественно, про себя».