Тайны жизни Ники Турбиной («Я не хочу расти…»)

Теперь, когда мы уже знаем, что Карпова писала стихи, могу объяснить, почему, несмотря на все «за», у меня возникло сомнение в поэтических способностях Майи. Суть в следующем. Я почти не сомневался, что те стихи, которые Майя возила в Москву, были написаны Карповой, поставившей первый эксперимент по подмене автора на дочери, а когда он не удался, повторила его, и с блеском, на внучке.

Глава 4

Когда весной 2015 года мы с Загудаевой обсуждали вопрос об авторстве Ники, Лера Борисовна заметила: «А почему вы сбрасываете со счетов Светлану Карпову? Она была очень талантлива, писала сказочные стихи и постоянно контактировала с семьей старшей сестры». Меня точно током пробило: как я мог забыть о ней?! Ведь и Карпова мне говорила, что у Светланы необыкновенные стихи, которые она показывала Евтушенко, но он их не принял. У меня в голове сразу же появилась мысль, что она в отместку за это и, мечтая увидеть свои стихи опубликованными, так же как Майя, могла «поделиться» ими с Никой, в том числе «Алой луной», которая, по версии Карповой, «родом» из Майкопа. Но я тут же отогнал эти мысли: ведь, по словам Барской, Светлана была полной противоположностью старшей сестре во всем. «Когда я впервые увидела Светлану, – вспоминает Елена Авдеева, – подумала: “Боже, какие они разные, сестры эти!” Светлана, в отличие от Людмилы, произвела на меня впечатление очень благородного, интеллигентного и приятного человека».

К сожалению, стихи Светланы Карповой я до 2015 года никогда не читал, а слышал однажды, в мае 2005-го, когда встречался с ней в Ялте. Мы долго общались, и она произвела очень светлое впечатление. Тогда же Людмила Владимировна принесла мою книгу[283], которую они втроем читали последние дни, и предложили мне что-нибудь из нее прочесть. Светлана во время чтения периодически выбегала в кухню с ингалятором, захлебываясь астматическим кашлем, потом тихонько возвращалась в гостиную и садилась на диван, поджав ноги. Очевидно, бронхиальная астма была у них в роду (Светочка, Ника) так же как диабет (Торбин, Ника). Бог в ее замес бросил хворей не меньше, чем дарований.

Карпова, как всегда, по поводу моих стихов сказала то, чего заслуживает лишь Пушкин, Майя отозвалась более трезво, но лестно. Светлана, кажется, моих стихов не комментировала. Теперь я сожалею, что не узнал ее мнения, потому как через 11 месяцев она умерла. А еще в тот давний вечер Светлана после долгих уговоров Майи и Людмилы Владимировны, несмотря на удушье, прочитала несколько своих стихотворений. За давностью лет не могу вспомнить впечатления от них, да и по двум-трем стихотворениям не стоит судить о поэте. К тому же, боясь удушья, Светлана, возможно, выбрала короткие и далеко не лучшие стихи. В архиве Никиной семьи стихов Светланы я не видел, Майя, Карпова и Загудаева их не цитировали. Не исключаю, что некоторые из них вошли в русскую поэзию под именем Ника Турбина.

Как говорится, на ловца и зверь бежит: в Интернете я наткнулся на статью литературного критика Кирилла Анкудинова[284], который, вспоминая ушедших поэтов, открыл мне и, думаю, многим глаза на Светлану Карпову. Ниже привожу выдержку из того, что он написал о ней в траурной колонке с подзаголовком «Закляты и забыты?»: Карпова была «из московской интеллигентной среды: в шестидесятые годы вращалась в литературном мире, близко знала Павла Антокольского, когда-то дружила с Майей Луговской и продолжала дружить с Камбуровой, но так получилось, что на всю жизнь осела в Майкопе. Ещё Светлана Карпова была ближайшей родственницей (сестрой бабушки) знаменитой Ники Турбиной. Круглолице-горбоносая, большеглазая, седая Карпова была внешне удивительно похожа на Марину Цветаеву последних лет. Говорила она со всеми интонациями (долгими тире) дневников и писем Марины. И гордым максимализмом была наделена воистину в цветаевских масштабах. Я так благодарен Судьбе за то, что она подарила удивительные мудрые речи Светланы Карповой! Вы их наверняка не слышали – вам есть отчего завидовать мне. Карпову в Майкопе считали “сложной поэтессой”. Она и впрямь писала сложно (для Майкопа) – и притом виртуозно, празднично, неисчерпаемо.