Тайны жизни Ники Турбиной («Я не хочу расти…»)

Обидно, что Никаноркин остается незаслуженно всегда на втором плане, когда вспоминают Нику. Наверное, потому что все интервью о ней, как правило, давали Майя и Карпова, далеко не всегда упоминая Никаноркина. Трудная сложилась у него судьба. Впрочем, в этой семье легкой она не была ни у кого.

Глава 13 «Америка, я люблю Маяковского»

В ноябре 1987 года Ника с бабушкой отправляются в США, на этот раз сами, без Евтушенко, о чем после не раз сожалели. И если в Италии, по выражению Ники, она «оставила осколок сердца», то в Америке оставила только свои книги. И хотя об этом вояже по сей день пишут в восторженных тонах (к примеру, так: «Выступление Ники в Америке прошли с ожидаемым даже не успехом, а триумфом. Для нее была счастьем встреча с самим Иосифом Бродским»[133]), на самом деле все было не совсем так. Хотя успех действительно был и в Нью-Йорке, и в Бостоне, но уже не тот, что два с половиной года назад в Италии. По большому счету, в Америке Нике, по словам Карповой, нечего было делать, потому что американцы, тем более обучающиеся в колледжах, к стихам равнодушны.

Эта поездка была организована Евгением Евтушенко и Юлианом Семеновым, которые считали, что Нике нужно много впечатлений, а также издательницей Мерион Бойерс, которая выпустила переведенную на английский язык Никину книгу «Черновик» под названием “First Draft” – дословно «Первый чертеж (эскиз, проект, набросок)» – и хотела ее, попросту говоря, продать (книгу продавали по цене $ 9.95). Поэтому Ника в этой поездке была своего рода наживкой. Уже в аэропорту Кеннеди их задержали на два часа, донимая вопросами, эмигранты ли они. И хотя Карпова объяснила, что они приехали по приглашению, что она сопровождает внучку-поэта, которая должна выступать в университетах Нью-Йорка, Бостона и колледжах, сотрудница аэропорта делала вид, что ничего не понимает и, как попугай, повторяла один и тот же вопрос: «Вы эмигранты? Вы эмигранты?»

«По чьему велению был поставлен этот вопрос? – недоумевала Карпова. – Я думала, что Евтушенко все решил. Он говорил, что сделал все возможное. В это все, наверное, вошел и вопрос об эмиграции». Но обошлось, хотя от первых шагов на американской земле остался неприятный осадок.

«Благодаря выступлениям Ники, которая читала стихи из “Черновика”, – вспоминала Карпова, – реализовывали ее английскую книгу. Понадобилось четыре или пять выступлений, чтобы продать все книги. Присутствующие при этом русские эмигранты плакали и щупали Нику, чтобы убедиться в ее реальности. Только на одном выступлении в нас бросали помидоры, мы были, как на фронте (хорошо, что ездили группой).

У Жени в США был друг Берт Тодд, который работал деканом в Славянском университете Нью-Йорка. Он устроил там встречу с Никой, на которую пригласил поэтов и литературную элиту. Ника читала стихи и отвечала на вопросы. Потом она выступала в школе, где собралось всего человек двадцать. А я видела эти аудитории и думала: почему здесь нет Жени – не перед кем выступать».

Зато факультет французского и славянского языков Колумбийского университета организовал конференцию переводчиков, на которую пригласил литераторов из других стран и Нику. Заседания шли шесть дней, один из которых целиком посвятили Никиному «Черновику». Кроме лингвистов, там присутствовали мальчики и девочки, ровесники Ники, знающие русский язык. Они пели по-русски «Степь да степь кругом…», читали стихи Пушкина и Лермонтова. Предоставили трибуну и Нике. Она читала свои стихи, основной смысл которых сразу же переводили на английский. У каждого в руках были Никины книги на русском и английском языках, для сравнения. «Аудитория остро восприняла исполнение моих стихов, – вспоминала Ника после возвращения домой, – я видела, что многие в зале вытирали слезы. Детям нужен мир – эта мысль владела залом. Поэтому и отнеслись ко мне с такой нежностью».

12 ноября 1987 года газета «Нью-Йорк Таймс» опубликовала статью Элеонор Блау об этой конференции[134]. Статья называлась «Чтение советского поэта, уже звезды в 12 лет». Содержание ее нет смысла пересказывать, так как в ней сообщаются многие уже известные читателям факты. Но есть и некоторые интересные места. В частности, подтверждается, что книгу «Черновик» Ника написала в возрасте между пятью и восемью годами, что она страдает бронхиальной астмой и сахарным диабетом. Отмечается также, что девочка стесняется своего предстоящего 13-го дня рождения и что в январе 1988 года запланировано издание ее двуязычной – на русском и английском языках – книги в переводах Антонины Буос и Элайне Фейнштейн.

Не осталось незамеченной и декламация Ники: