Тайный дневник Натальи Гончаровой

Они отдельно подчеркнут, что я как офицер императорской гвардии пользовался репутацией превосходного стрелка и мог быть уверен, что убью вашего мужа… Если только они не припишут мне других планов, еще более коварных.

И наконец, они предположат, что моя слепая страсть к вам не видела другого выхода, кроме как убрать вашего мужа, чтобы вы стали безраздельно моей.

Наталья, я посылаю вам это последнее письмо из Петропавловской крепости, куда я заключен. Странная судьба; у меня в соседях царевич Алексей, убитый его отцом Петром Великим, ужасные декабристы: Каховский, Пестель, Муравьев-Апостол; как вы можете заметить, я в прекрасной компании! Меня ждет суд, и я уже знаю приговор: смерть. Таково наказание за участие в дуэли; к тому же я, иностранец, убил вашего мужа, величайшего поэта России; при желании я мог бы сказать, что скоро к нему присоединюсь.

Вы осуществили ваше тайное намеренье: избавились от нас обоих. Итак, теперь вы свободны для вашего императора…

Без сомнения, вы постараетесь скрыть и стереть из памяти современников нашу связь.

В одиночество камеры я взял с собой единственный предмет – ваш портрет, отныне бесполезный. Нынче вечером я его сожгу. Ничего не останется от нашей любви.

Прощайте, я покидаю вас без ненависти, без жажды мести и без озлобления.

Мой пепел станет вашими воспоминаниями, унесенными по воле ветра.

Единственный мужчина, любивший вас, Жорж.

* * *

Получив письмо от Жоржа Дантеса, я была совершенно убита; он сделал из меня преступницу, послужившую причиной смерти Александра, это было чудовищно. Я винила себя, пытаясь отыскать в памяти малейшую деталь, которая могла бы подтвердить это обвинение. Жорж Дантес превратил меня в дьявольское отродье.

36. Четыре года спустя… 27 января 1841 года

После смерти Александра жизнь пошла своим чередом. У меня возникло ощущение, будто его уход стал лишь одним из происшествий в моем существовании; неужели я действительно жестока и бессердечна?

Мои сестры переживали куда сильнее меня… Александра была совершенно подавлена: она потеряла самое дорогое для нее существо. Она оплакивала его не как зятя, а как любовника, я получила тому подтверждение. Она была неестественно нежна и внимательна к нему. Он обрел в ней ту юношескую страсть, которая мне была чужда, если только им не двигало желание отомстить мне, наказав за мою аноргазмию. Я никогда не притворялась, будто испытываю невероятную любовь. Когда мы были помолвлены, Александр посылал мне пламенные письма, в которых описывал сжигавший его огонь… я редко отвечала ему, а вот Александра, моя сестра, поддерживала с ним бурную переписку. Я закрывала глаза; зачем лишать мечты девочку-подростка?

Уход Александра стал одной из трагедий в моей жизни, но не трагедией всей моей жизни…

В самом доме все растворилось в тумане моих воспоминаний: соболезнования знакомых, рыдания друзей, непонимающие взгляды детей, крики и стоны женщин, наконец, ужасающая агония Александра.

Время тогда не остановилось, оно просто пошло кувырком; мне казалось, что даже вещи разделяли мое горе. Впавшие в оцепенение стенные часы почтительно умолкли, их стрелки замерли неподвижно.

Это была неестественная смерть, своего рода небесный катаклизм, словно карающий Бог призвал к себе свое Создание, которого люди не заслуживали…

Но внезапно с неизведанной силой, словно вино слишком долго выдерживали в бочке, затычка вылетела.