Тайный дневник Натальи Гончаровой

В конце концов Александр, если можно так выразиться, доконал ее, рассказав одну легенду. Но, прежде чем продолжить свою речь, он опрокинул два бокала – один с коньяком, другой с «Массандрой», подкрепив на свой манер французско-российскую дружбу.

– Наталья Ивановна, я объясню вам, почему в метафизическом смысле Наталья женщина моей жизни.

Мать, чувствуя себя очень неловко, с опаской слушала его.

– Существует легенда, – продолжил Александр, все больше хмелея, – что однажды титаны восстали против Зевса, великого бога Олимпа; в ответ тот разделил каждого титана надвое и рассеял их по всей Земле. Вот почему с той поры каждая половинка ищет свою пару!

– Так вот, я, Александр Сергеевич Пушкин, официально заявляю, – тут он опрокинул еще один бокал, взяв со стола первый попавшийся, – что я нашел свою женскую половинку, которую искал с самого рождения!

Мать, совершенно растерявшись, замерла, не в силах вымолвить ни слова. Я же с самого появления Александра держалась очень сдержанно, однако незаметно послала ему знак, что разумнее было бы ему уйти.

Этот неожиданный и тяжелый разговор отнял у Александра все силы и вогнал в мрачное расположение духа; он казался слегка разочарованным. Я инстинктивно чувствовала, что сейчас что-то произойдет; он стал задумчив. Он раскланялся вежливо, но холодно. Лишь намного позже я поняла его поведение.

Эта беседа заставила его задуматься; разумеется, он по-прежнему был влюблен в меня, но начал задаваться вопросом, не случится ли так, что, женившись на дочери, он заодно женится и на ее мамаше! Семейная жизнь втроем… эта мелькнувшая в голове шутка его повеселила и внезапно вернула хорошее настроение.

Однако он был твердо уверен: за моими мыслями и поведением стоит Наталья Ивановна, которая и дергает за ниточки. Помимо этого, его ужасала мысль окончательно потерять свою свободу. Мать стремилась как можно дольше оттягивать свадьбу. С присущей ей практичностью она предпочитала держать под рукой обоих претендентов – и Александра, и вновь объявившегося богатейшего князя Мещерского, намеревавшегося просить моей руки. Ее поиски Грааля должны были завершиться успехом, она уже видела себя княжеской тещей! Исходя из этих соображений, она дала Александру весьма расплывчатый и уклончивый ответ.

Какой головокружительный взлет по социальной лестнице, мечтала она вслух, расхаживая по дому.

Александр, привыкший сметать все преграды, был не на шутку раздосадован и отправился на Кавказ. Мы его увидели лишь несколько месяцев спустя.

Однажды пополудни, когда дом был пуст, я ясно расслышала два голоса, доносящиеся из комнаты матери. Странно, с самого утра никаких визитов к нам в дом не было. Охваченная любопытством, я тихонько приоткрыла дверь ее спальни и застала поразительную сцену: моя мать, надев свое лучшее вечернее платье и соорудив модную прическу, в туфлях на высоченном каблуке, изображала перед псише сразу двух персонажей – саму себя и князя; она старательно меняла голос, то говоря басом за князя, то переходя на свою естественную речь; она посылала зеркалу обольстительные улыбки и взгляды неотразимой покорительницы сердец.

Я успела различить лишь несколько реплик:

– Прошу вас, князь, какая честь для меня принимать вас в нашем скромном жилище… – жеманилась она.

– Напротив, дражайшая Наталья Ивановна, это для меня великая милость посетить ваш дом и свести знакомство с вашей юной обворожительной дочерью Натальей Николаевной.

Я так же тихо притворила дверь, не желая прерывать это восхитительное свидание с Его Светлостью.

Сумеет ли мать воплотить в жизнь свою грезу – стать тещей князя? Все это время Александр напряженно размышлял над вопросом, должен ли он сунуть голову в петлю?

6. Александр отказывается от женитьбы

– Вы совершеннейшим образом заблуждаетесь, дорогой Александр Сергеевич, – сказала моя мать, – Наталья вас обожает и питает к вам глубокое уважение, она только о вас и говорит; не единожды за день она проверяет прибытие почты; она ждет вас с нескрываемым нетерпением.

Но Александру и дела не было до обожания и уважения! Он осознавал всю противоестественность этого союза. В отношении меня он задавался вопросом: «Ne me regardera-t-elle pas comme un obstacle, comme un ravisseur frauduleux?[8]»

В сущности, думал Александр, наш брак станет чем-то вроде узаконенного насилия, словно во времена сеньоров и королей Франции. Муж присваивал себе «право первой ночи»!