Тайный дневник Натальи Гончаровой

Два события наложились друг на друга, вогнав ее в панику: письмо Александра с отказом и холодное, умело просчитанное выбывание князя Мещерского из списка возможных женихов; богатый и знатный, он более не претендовал на место супруга самой красивой женщины Санкт-Петербурга! Его благосклонный взгляд обратился на Екатерину Карамзину, дочь Николая Карамзина, друга и покровителя Александра.

Мать была в отчаянии; она наверняка вспомнила о моей невинной шутке, когда я предположила, что мираж Мещерского рассеется, как в басне Лафонтена «Молочница и кувшин с молоком»: прощайте, платья, слуги, коляски и кареты…

Что до Александра, почему он отступился? Из-за матери или из-за дочери? Раздражительный характер матери, или мои слишком сдержанные и чопорные манеры, или же моя безликость… все могло сыграть свою роль.

Намерения князя наверняка никогда не были серьезными, я была для него всего лишь княжеским капризом.

Мать пребывала в волнении и беспокойстве. Она стала крайне нервозна. Она поняла, что совершила фатальную ошибку, попытавшись охотиться на двух зайцев сразу: оба убежали в разные стороны. Эти тревожные новости отнюдь не смягчили ее характер.

Как вернуть Александра Сергеевича Пушкина и не выглядеть при этом униженной просительницей? Ей пришлось разыграть смирение и скромность, а главное – проявить интерес, не имеющий ничего общего с финансовым. Ей также необходимо было казаться искренней, доброжелательной и правдивой, иначе ум и проницательность Пушкина быстро разоблачили бы пронырливую комедиантку.

Мать отвела меня в сторонку и принялась поучать; с поразительным цинизмом она заявила:

– Отныне мы должны полностью сменить стратегию; до сих пор я требовала, чтобы ты не разговаривала, держалась сдержанно, проявляла лишь высокомерную снисходительность. Теперь ты должна разыграть свою роль по-другому, – проговорила она с апломбом, поставившим меня в тупик, хотя я и была привычна к ее актерским переменам.

Она обладала способностью к полному перевоплощению: могла орать, раздавать пощечины и сыпать проклятиями, но стоило появиться гостям, и она превращалась в нежнейшую, любящую маму, снисходительную почти до всепрощения!

– Наталья, будущее и судьба нашей семьи в твоих руках! – торжественно заявила она. – Отныне Пушкин – наш единственный спасательный круг. Разумеется, он урод, но богат и знаменит, что главное!

И далее продолжала:

– И не задавайся вопросом, любишь ли ты его, главное, что он тебя любит, – цинично заявила она. – Если он задаст тебе вечный вопрос мужчин: «вы меня любите?»…

Мать приблизилась к моему лицу, пристально посмотрела, погрузив свой взгляд в мои глаза, и сама ответила на только что заданный ею вопрос:

– «Дорогой, как вы можете в этом сомневаться?» Когда он окажется в твоей постели, тебе останется только закрыть глаза, разыграть радость, счастье или экстаз; достаточно будет думать о ком-то другом… – добавила она напрямик. – И знаешь, девочка, ты станешь не первой и не последней, оказавшейся в таком положении. Вспомни, во Франции прекрасная и благородная мадам де Ментенон, будучи в крайне стесненных обстоятельствах, выбрала в мужья писателя-калеку Скаррона и… стала любовницей Людовика Четырнадцатого, который к концу жизни на ней женился; видишь, все возможно! – расхохоталась она. – В подобных случаях мне на ум приходит прекрасная французская поговорка «Faute de grives, on mange des merles»[13]. Если ты пожелаешь завести любовников по своему вкусу, веди себя осторожно; живи своей жизнью, но главное, не попадись, это стало бы катастрофой для нашей семьи и для твоей репутации при дворе. Ты не наивна и понимаешь, с кем имеешь дело: Александр неисправимый ловелас, несмотря на все его заверения в неземной любви, письма и пылкие стихи (мать читала всю мою корреспонденцию, а иногда и отвечала на нее…), не думаю, чтобы женитьба его образумила. И потом, ты увидишь, вечной любви не существует, любви хватает ненадолго; в жизни все вовсе не так, как в розовой водичке твоего любимого Поля де Кока, без устали строчащего свои романы и пьески, которыми ты забиваешь себе голову. Поверь моему опыту, стань обольстительной: ты великолепна и, безусловно, одна из самых красивых женщин Санкт-Петербурга. Впрочем, ты и сама это знаешь, так что не буду лишний раз расписывать твои достоинства, – сухо добавила она. – Обольстить или погибнуть! – театрально завершила мать свою речь.

Я не поняла, говорит ли она серьезно или же разыгрывает комедию.

– Хватит ломаться, покажи, что ты настоящая женщина, вызывающая желание и испытывающая его, покажи, что он привлекает тебя физически и тебе нравится его повадка необузданного и неотразимого самца!