Тайный дневник Натальи Гончаровой

– Вы легко поймете, дражайший Александр Сергеевич, что я могла отдать предпочтение князю Мещерскому, который также ведет свой род от татарских ханов… Как гласит старая французская пословица, «Bon sang ne saurait mentir»[15].

– Конечно, – отвечал Александр, – я прекрасно вас понимаю, но давайте отдадим должное этому редчайшему бордо, – добавил он, щедро наполняя ее бокал и не забыв себя самого…

Мать снова заговорила:

– К тому же мой отец приходился деверем графине Наталье Кирилловне Разумовской, что, разумеется, делает мою мать невесткой графини, – заключила она, залпом опрокидывая то, что Александр ей поднес. – Вы следите за моей мыслью, Александр Сергеевич?

– Да, да, вполне, – заверил Александр, прилагавший титанические усилия, чтобы не запутаться в извивах сложной и, как мы далее увидим, весьма разветвленной генеалогии Натальи Ивановны.

Если наше фамильное имя считалось старинным, несмотря на стремление матери перекроить генеалогическое древо, дабы доказать благородство его корней, у нас не имелось ни многовекового титула, ни какого-либо состояния, способного прельстить любого воздыхателя.

Меня их согласие не обмануло, но пришлось принять его, как и положено милой послушной дочери.

Чтобы не поддаться этому мрачному фарсу, я в свою очередь разыграла комедию, изобразив юную романтическую девицу, идущую под венец с давно желанным Прекрасным Принцем.

Александр снова наполнил вином два больших бокала; бордо окончательно взяло над ним верх.

– Должна вам сказать, – снова заговорила мать, впадавшая во все большее возбуждение, – что наше семейство обеднело и лишилось прежнего блеска, однако мы очень гордимся нашими славными предками; мы не соперничаем, дабы узнать, которая из ветвей нашего рода пустила более глубокие корни в историю, но мало кто знает, что мой кузен был меценатом, помогавшим одному музыканту и спасшим его от денежных неурядиц; в благодарность музыкант посвятил ему одну из своих самых знаменитых композиций: струнный квартет Разумовского опус пятьдесят девять, а Андрей Кириллович Разумовский – мой дядя по мужу, музыканта же звали… – она сделала паузу, заставив нас застыть в ожидании, – звали Людвиг ван Бетховен.

– Поразительно, фантастично! – вскричал Александр, наполняя себе два больших бокала вина; покончив с бордо, он перешел на знаменитое бургундское. – Когда мне доводится наслаждаться столь бесподобными винами, я всегда обращаю внимание на год, когда они были разлиты по бутылкам, и стараюсь вспомнить, что же я в тот год делал. Возьмем ваше бордо одиннадцатого года: мне тогда было двенадцать лет, и то время еще свежо в моей памяти. Мой дядя Василий отвез меня из Москвы в Санкт-Петербург. Я был счастлив покинуть свое семейство и сделал это без всяких сожалений. Я не осмеливался оглянуться на свое прошлое из страха, подобно библейской жене Лота, обратиться в соляной столб.

Я сдал экзамены в Царскосельский лицей; оценки мои были средними или посредственными, но благодаря моим исключительным познаниям в русской и французской литературе меня выбрали в числе первых тридцати восьми учеников; хотя, положа руку на сердце, должен признать, что мой отец был близким другом тогдашнего директора Василия Федоровича Малиновского, что весьма упрощало дело.

Я начал занятия в лицее девятнадцатого октября одиннадцатого года; на открытии нас приветствовал император. Там я познакомился с моими друзьями Антоном Дельвигом, Вильгельмом Кюхельбекером и Иваном Пущиным, будущими декабристами. Но это уже другая история!

Что до этого «Шамбертена 1799», то таков год рождения замечательного поэта, и я надеюсь, что он этот год обессмертит! – добавил Александр, чокаясь с матерью.

Мы с сестрами были очарованы; мы завороженно слушали, уносясь в мир безудержной игры воображения.

Неожиданно Наталья Ивановна, урожденная Загряжская, перестала быть нашей матерью, а превратилась в живой миф. Мы возвели ее в ранг исторического персонажа.

– Так вот, а я, – расхохотался Александр, – должен со всем смирением признаться, что не являюсь татарским ханом, но величайший царь земли русской, Петр Первый, принял и выбрал в фавориты моего прадедушку африканца Абрама Ганнибала. А вот его отец был ни много ни мало абиссинским князем, так что видите, дражайшая Наталья Ивановна, наши предки, можно сказать, стоят на одной доске! Я также с гордостью могу сообщить вам, что мой род восходит к двенадцатому веку и ведется от некоего Радши или Рачи!

Мы готовы были, затаив дыхание, слушать продолжение, как дети вечером, когда няня рассказывает им захватывающую историю, но внезапно останавливается со словами: «А теперь спите крепко, мои дорогие, остальное узнаете завтра!»