Тайный дневник Натальи Гончаровой

Наталья, если я обращусь к вам на «ты», у меня возникнет ощущение, как в конце симфонии, будто я услышал глухой удар финального гонга, изданный большим барабаном, последний всхлип тромбона, звук сорвавшегося смычка или фистулу задохнувшегося тенора!

– Вот уж странное сравнение.

– Полагаю, что, настрадавшись от отсутствия материнского тепла, вы идеализировали обращение на «ты», – подшучивая надо мной, заметил Александр.

Я направилась к самовару и вдруг услышала за спиной властный, требовательный голос:

– Скажи-ка, Наталья, ты не видела мои башмаки? И ты что, еще не приготовила чай?

Я замерла в растерянности, бросив на него испуганный взгляд. Все очарование исчезло, Александр только что наглядно и убедительно продемонстрировал, что после перехода на «ты» ждать больше нечего. Горизонты исчезают, воображаемому миру внезапно приходит конец.

– Наталья, вы, конечно же, как и я, почувствовали всю прямолинейность, жесткость и грубость такого обращения. В нем деспотизм по отношению к тому или к той, кто не давал на это согласия. Некоторые используют его, просто чтобы принизить собеседника, стоящего выше них, будь то в общественном плане или в интеллектуальном.

– Но почему же тогда, Александр, вы, ратующий за аристократичность в общении, называете на «ты» своих друзей?

– Это совсем иное дело, мое «Ты» с ними выражает степень нашей близости, некое слияние наших душ.

– Слияние душ, – повторила я, – как прекрасно то, что вы говорите!

– Как и узы, связывавшие Монтеня и Ла Боэси, о которых Монтень написал, что любил своего друга, «потому, что это был он, и потому, что это был я».

– Это чудесно…

– Да, и свидетельствует о глубокой и светлой дружбе, которая их объединяла; кстати, не скрывает ли это блистательное изречение некоей связи иного порядка?

– На что вы намекаете?

– Меня всегда интриговала эта фраза; вы хоть осознаете, Наталья, какая сила, какая мощь вложена в эту мысль. Никогда мужчина не смог бы сделать подобное признание любимой женщине.

– Но обратное нетрудно себе представить, – с улыбкой заметила я.

– Нет, не думаю, – возразил Александр, – ведь такое признание в любви, если уж называть вещи своими именами… отражает стремление к пламенному слиянию двух тел и двух душ; Монтень говорит об открытой любви, не знающей ни страха, ни притворства, ни стыдливости. Больше нет вечного соперничества между мужчиной и женщиной, никто не значимее другого, это встреча двух альтер эго.

– Иначе говоря, вы бы никогда не произнесли этих слов, думая обо мне?

Александр ответил:

– Разумеется, нет, ведь между нами однажды возникнет соперничество, соревнование в обольщении.

Я поняла, что такие ораторские поединки доставляли Александру огромное удовольствие. Он получал несказанное удовлетворение от блистательной демонстрации передо мной своих талантов диалектика. И я продолжила:

– Почему вы придаете такую важность обращению на «вы»? Таков ваш способ защититься?

– Нет, вовсе нет. Но я испытываю к ВАМ трансцендентальную любовь!

Я вытаращила глаза, вгляделась в Александра, но он ничего не пил. Я не понимала, зачем столько туманной высокопарности. И всего-то, чтобы просто сказать женщине, что она любима. Может, поэты только так и говорят. Придется привыкать.

– Наталья, обращение на «вы» уберегает нас от вульгарности в человеческих отношениях, ограждая от грубости. Если однажды мы поссоримся, учтивость не позволит нашим разногласиям погрязнуть в пошлости.

Я расхохоталась.

– Что вас так развеселило, Наталья?

– Ваши рассуждения заставили меня вспомнить знаменитую перебранку между Наполеоном и его министром Талейраном.

– И что тогда произошло?

– Наполеон и Талейран поссорились; вне себя от гнева, Наполеон заявил: «Господин Талейран, ВЫ просто дерьмо в шелковых чулках!» и вышел вон. Задетый Талейран сохранил невозмутимость, но сквозь зубы процедил: «Как жаль, господа, что такой великий человек столь плохо воспитан!»

– И в самом деле, – сказал Александр, – какой гениальный и прекрасный ответ!

– Не кажется ли вам, что ваше преклонение перед обращением на «вы» несколько чрезмерно?

– Нет, для меня такое обращение – это мое пространство свободы, отчасти сродни иронии и юмору; это необходимый зазор между людьми и вещами, между человеком и его внутренней сущностью.

– Прекрасное определение; ваше?

– Разумеется, и будь я чуть заумным философом, то сказал бы, что обращение на «ты» имманентно, а вот на «вы» трансцендентно.

– Что это означает?

– Всего лишь, что «Вы» дает мне свободно дышать, а «Ты» душит!

– То, что вы говорите, очень забавно. Это и есть философия?