Тайный дневник Натальи Гончаровой

Позже я забавы ради попыталась перевести это письмо на русский, несмотря на почти непреодолимые трудности, связанные с различиями этих двух языков. Вот что у меня получилось:

«Мой милый ангел,

Раз уж вы, как мне показалось, заинтересовались литературным творчеством, могу доверить вам небольшой секрет, я бы назвал его «Французская мелодия акцентов»; он вам позволит, буде на то ваше желание, овладеть искусством литературного изложения на французском языке и стать выдающимся мастером эпистолярного жанра.

В тот самый момент, когда я приступаю к этому письму, я, увы, знаю, что оно резко оборвется на ужасной ТОЧКЕ. Она внушает мне ужас, ибо означает окончание любовной истории и чаще всего предвещает трагедию. После нее наступает небытие без всякой надежды на воскрешение.

У меня больше нет и надежды использовать МНОГОТОЧИЯ, которые сами по себе ничего не значат, но дают простор любым истолкованиям; они дышат ветром свободы и оставляют место для тайн неизведанного. При этом они раболепные придворные, которые льстят уму читателя, заставляя его думать, что он уловил всю тонкость замысла…

Но, говоря по правде, мои любимцы – это ВОСКЛИЦАТЕЛЬНЫЙ ЗНАК и ВОПРОСИТЕЛЬНЫЙ ЗНАК.

Первый есть символ иронии, а, как вы знаете, ирония – это свобода! Второй позволяет нам исследовать все поэтические миры; это он наделяет крыльями мое воображение, это он позволяет мне думать что угодно, например: а есть ли Бог?

Я не выношу ДВОЕТОЧИЕ: это прибежище рационалистов, желающих все объяснить, в то время как ничего объяснить нельзя; оно по определению антиромантично. Я уверен, что Байрон никогда не использовал двоеточие!

Я ценю ЗАПЯТУЮ, она легкая, порывистая, болтливая, неутомимая; она обожает рассказывать истории, которые никогда не кончаются, у нее только один соперник – «и», но он тяжеловесен: все время кажется, что он что-то забыл; он не умеет вовремя остановиться и часто бывает невоздержан.

КАВЫЧКИ жеманны и самодовольны; они делают все, чтобы их заметили и всегда стремятся на авансцену: «они надеются жить вечно и размечать Историю».

ДЕФИС, или СОЕДИНИТЕЛЬНАЯ ЧЕРТОЧКА, как явствует из ее названия, – сторонница мира, взаимопонимания и согласия; она самая дипломатичная из всех. Ее следовало бы использовать чаще, иначе она незаметно улетучивается.

ТИРЕ только и успевает утираться! Его существование полно опасностей, оно балансирует над пропастью; оно едва сводит концы с концами в попытках уладить противоречия.

АПОСТРОФ не так спесив, как можно подумать; однако он не выносит вульгарности, отождествляет себя с элитой и отказывается якшаться с пошлым плебсом вроде других знаков; он мыслит себя выше прочих, поскольку и вознесен выше.

ЦИРКУМФЛЕКС[21] – это pater familias[22], однако с долей материнских чувств; он обожает защищать, а главное – веселиться.

Что до ТРЕМА[23], он загадочен, необъясним, безусловно, родом с другой планеты или из какого-то древнего языка забытой цивилизации; его толкование весьма двойственно.

Не забудем про АКУТ и ГРАВИС[24]; они сменяются в зависимости от настроения – АКУТ, когда ситуация напряженная и сложная, ГРАВИС, когда она очень серьезна и даже трагична.

ТОЧКА С ЗАПЯТОЙ, предпоследняя, всегда чувствует себя неловко; ей стыдно за свое происхождение; она понимает, что по сути всего лишь бастард, незаконнорожденный плод двух противоположных сущностей, сомнительный союз двух своих прародителей, точки и запятой; она совершенно безлика, вечно колеблется, не зная, с какой ноги плясать.

Моя дорогая Наталья Николаевна, я приберег вам под конец самых сдержанных и неболтливых; они прибежище шпионов и способны до бесконечности хранить свои секреты; с присущей им гибкостью они умеют деликатно открываться в нужных случаях и закрываться, ежели возникает необходимость или иная срочность, – это СКОБКИ.

Надеюсь, я не был слишком серьезен в своих толкованиях, я лишь постарался расставить акценты… на том, что мне казалось самым существенным.

Мой милый Ангел, надеюсь, этот шуточный экскурс будет вам полезен.

Ваш Александр»

Его письмо поведало мне о весьма оригинальных сторонах его натуры, но оно же укрепило меня в убеждении, что наши миры очень различны. И его мир мне недоступен. Я чувствовала, что он со мной скучает, и не могла дать ему то, чего он желал от женщины.

– Александр, я прекрасно понимаю, что вам вполне достаточно собственной гениальности. Но где же я в вашей жизни? Каково мое место? Говоря проще, неужели мое тело было единственным приданым, которое я вам принесла?

– Вы преувеличиваете, Наталья.

– А какой у меня был выбор? Разве только не принять решение моей матери. Я была лишь уступкой в сделке, которую вы между собой заключили.

– Нет, неправда, вы драматизируете, Наталья. Я люблю вас, и вы это знаете.

– Сказать недостаточно. Докажите! Вы с легким сердцем мне изменяете, хотя соблюдаете все приличия в глазах общества. Это безнравственно, больше того, для такого человека, как вы, это непорядочно с точки зрения вашего ума!