Тайный дневник Натальи Гончаровой

– В древнееврейской Гематрии, которая является нумерологической наукой, каждую букву соотносили с цифрой. Так, если вы хотите сложить значения букв в «я проиграл» на древнееврейском, вы получите число 158; а вот для фразы «я выиграл» вы получите 159. Как вы можете видеть, разница между «ВЫИГРЫШ: я выиграл» и «ПРОИГРЫШ: я проиграл» составляет ЕДИНИЦУ.

– И что это должно обозначать?

– Так вот, ПЛЮС ОДИН – это УДАЧА, Наталья; а если точнее, – произнес Павел, пристально на меня глядя, – ОДИН – это БОГ!

– А Александр, который вечно проигрывает?

– Значит, это Неудача, Наталья, – засмеялся Павел.

Он приблизил свое лицо к моему и произнес голосом, которому постарался придать грозные ноты:

– МИНУС ОДИН. Это ДЬЯВОЛ!

– Это не смешно, Павел.

Он продолжил:

– Когда я сижу за игровым столом, у меня всякий раз ощущение, что я ставлю на кон свою судьбу, как с пистолетом, когда не знаешь, будет ли выстрел холостым или там действительно есть пуля.

– Но это ужасно! – сказала я.

– Видеть, как мое богатство тает у меня на глазах и перетекает к моему соседу, как будто повинуясь высшему приказу, пришедшему из иного мира, – это дурманит голову. Открою вам один секрет: я люблю опасность, люблю рисковать, люблю чувствовать себя незащищенным; меня это и пьянит, и угнетает. Мои слова, наверно, звучат ужасно для такой чистой души, как ваша?

– Нет, нет, Павел, прошу вас, продолжайте.

– Когда я проигрываю, то чувствую, что дошел до собственных пределов и сейчас скачусь в неизвестность. Это скольжение головокружительно, такое ощущение, будто смотришь в небытие, на свою собственную смерть… Меня словно затягивает в бездонную пропасть.

– Павел, вы действительно играете, чтобы проиграть? – ужаснувшись, спросила я.

– Мои соседи подходят к игре по-другому. Они придумывают себе развлечение, чтобы забыть страдание, чтобы обеспечить себе малой ценой сильные переживания или же чтобы создать себе положение в обществе. Вам это покажется невообразимым, но чем больше я играю, тем больше очищаюсь; я некоторым образом становлюсь моральнее, вскоре я обрету блаженство и святость, – сказал Павел со смехом. – Жизнь коротка, Наталья, а потому должна быть насыщенной. Я не хочу беречь себя. После меня хоть потоп! Я испытываю глубокую радость, проматывая это богатство, которого не заслужил. Я стыжусь его. И поэтому я должен заставить его исчезнуть как можно скорее. Я считаю, что должен вернуть Провидению то, что оно великодушно подарило.

– Но Александр – дело другое.

– Дайте ему жить, Наталья, карты – его страсть. Он думает, что выигрыши позволят ему получить финансовую независимость и ему не нужно будет клянчить у царя или у кого-то другого.

– Но это же иллюзия, – возразила я.

– Нет, это пари с небесами! Вы тоже ставите на кон свою жизнь всякий раз, когда заигрываете на балу с Жоржем Дантесом или государем, вы рискуете окончательно потерять вашу любовь!

– Я не понимаю вас, Павел. Это я заигрываю или все же мужчины стараются меня покорить?

– Хороший вопрос.

Павел был очень красивым мужчиной. Он также мог похвастаться многочисленными победами на любовном фронте. Если бы я была директрисой театра, я бы поручила ему роль Эрнани из драмы Виктора Гюго. Эта беспечность, это отчаяние красавца-меланхолика делали его очень привлекательным. Он ужасно мне нравился, несмотря или, скорее… потому что он бредил!

Павел продолжил:

– Когда женщина постоянно стремится обольщать, значит, она разочарована своей жизнью или ей чего-то недостает.

– Да, именно так, разве Платон не писал, что счастье – эта та пустота, которую нужно заполнить? – сказала я с ученым видом, пытаясь держаться на уровне собеседника.

– Да, лучше не скажешь, – ответил Павел, глядя мне прямо в глаза.

Он мягко взял меня за руку и страстно ее поцеловал. Я ничего не сделала, что помешать ему.

– Я знаю, что это нехорошо, – сказал Павел, – потому что Александр мой друг, но бесполезно скрывать от вас: я всегда был безумно влюблен в вас.

– А что значит для вас быть влюбленным, Павел?

– Это предаться телом и душой любимому существу.

– И вы были бы готовы пожертвовать собой ради женщины?

– Безусловно.

– Рискнуть собственной жизнью?

– Клянусь вам.

– Мы поговорим об этом позже, – сказала я, посылая ему самую обаятельную свою улыбку. – Поговорим о другом. Скажите, Павел, вы ведь хорошо знаете Александра, он в последнее время очень нервозен. Может, у него что-то не ладится?

– Насколько мне известно, нет; иногда Александр становится непредсказуем и вспыльчив, так что мне случается умерять его пыл; в этой связи могу вам рассказать одну историю, которая у меня с ним когда-то приключилась.

В тот вечер Россия едва не потеряла своего величайшего поэта! Мы по обыкновению сидели в «Белом волке», заведении весьма известном и пользующемся на редкость дурной славой. За одним из игорных столов освободились два места; мы с Александром спросили позволения присесть, остальные не возражали.