Тайный коридор

Каждый вариант имел существенные изъяны. Безрезультатное обследование четвертого туннеля окончательно посадило бы батареи в фонаре или прикончило бы запасы газа в зажигалке. Не имело смысла ждать Альберта Ивановича, если он действительно был коллегой Немировского и Кубанского. Стрелка могла указывать вглубь лабиринта, а не на выход из него. «Но все это, – сказал себе Звонарев, – рациональные соображения. Между тем непостижимое исчезновение широкого туннеля носит отнюдь не рациональный характер. Тут мистика какая-то. А коли это мистика, значит, любой знак на моем пути имеет, как в сказке, символическое толкование. Например, может косвенно указывать на выход. Что же я еще такого видел, кроме стрелки? Алтарь в подземном храме, обращенный на восток? Но для этого надо сориентироваться в широком коридоре, а он исчез. Летучих мышей? Может быть, “знак” – направление их полета? Но я слишком мало знаю о повадках этих тварей, чтобы делать такой вывод. Что еще? Колодец? Подземная река? Прикинуть, в какую сторону она текла… Так… Я спустился, лестница осталась слева, колодец был справа… Если стоять спиной к лестнице, река течет справа налево. Туннель со стрелкой находится напротив “закромов родины” – стало быть, идет параллельно течению реки! Но это ты прикинул на глаз, а тут точность нужна, она жизни стоит. Постой, вот доказательство: этот туннель идет под гору, а река течет сверху вниз! Значит, едва ли это направление ведет вглубь лабиринта, оно ведет к берегу!»

Сделав такой вывод, Алексей, продрогший в сыром подземелье, решился. Он зажег издыхавший фонарь и быстро пошел по коридору со стрелкой. Дойдя до нее, он выключил фонарь и изучил знак на стене при свете зажигалки. По сравнению с древними следами кирки рядом со стрелкой выбоины были явно свежими. Стало быть, знак мог оставить либо Пепеляев, либо другие «черные археологи», его коллеги. Через пару минут это предположение подтвердилось. В слабеющем свете фонаря под ногами тускло блеснуло что-то, Звонарев наклонился и поднял жестяную крышечку от бутылки с фирменным знаком «Инь и Ян» – кружок, разделенный волнистой линией на синий и красный цвета. Здесь пили пепси-колу, напиток, появившийся в России всего несколько лет назад! Доказательства, что он выбрал правильное направление, множились.

Туннель сделал несколько крутых поворотов, и вдруг по глазам Алексея хлестнул сноп света. Он зажмурился, а когда открыл глаза, увидел сияющий прямоугольный проем. Оттуда дышало жаром, словно из топки, там буйствовали красный и желтый цвета. Звонарев с радостным криком бросился к свету. Он чуть не упал, споткнувшись о ступеньки (механически отметил: вполне современные, бетонные). Алексей взбежал по ним – в солнечный день. В ноздри ударил запах шашлычного чада и близкого моря. Аляповатый плакат на столбе напротив выхода жизнерадостно уверял: «Без геморою життя краще!»

Улица кишела курортным людом, в шортах и майках. Вдоль тротуара хищно вытянулись длиннотелые иностранные автомобили – никогда Звонарев не видел их столько в одном месте. Здесь же, перед иномарками, у решетки ограждения, развернулся какой-то удивительный блошиный рынок. Сидели на бордюрчике дурно, как огородные пугала, одетые старики, а перед ними, на линялых скатерках, расстеленных прямо на асфальте, лежал всевозможный домашний скарб, явно бывший в употреблении: паяльники, телефонные аппараты, гаечные ключи, отвертки, тройники, удлинители, краны-буксы, «гусаки», старые книги, тельняшки, значки, куклы, оловянные солдатики…

Щурясь от яркого солнца, обливаясь потом в своей зимней куртке, Алексей ошалело крутил головой по сторонам. Всюду, как в западных фильмах, была иностранная реклама, вывески «Бар», «Бистро», «Игральные автоматы». Особенно поразила его надпись с антисемитским оттенком: «Еврочистка». Круглая витрина табачного киоска рябила от разнообразия сверхдефицитных импортных пачек – тех самых, которые Пепеляев, словно фокусник, прятал в широком рукаве тулупа. Пока Звонарев понял только, где находится: в начале Московской и в конце Киевской улицы, за много кварталов от музея. Напротив, на Советской площади, был Ялтинский горисполком, но над его башней лениво колыхался не привычный красный, а странный желто-голубой, как шарф на шее у Пепеялева, флаг. Еще больше поразила Алексея вывеска неподалеку от горсовета: «Пункт обмена валют». Рядом со Звонаревым стояло уже немало зевак, которые с разинутыми ртами смотрели на него, как на Деда Мороза чудом объявившегося в разгар лета. Он беспомощно оглянулся назад, сообразив, что «черный историк» проделал с ним еще одну иезуитскую каверзу.

Но за его спиной была сплошная стена.

Часть вторая

Звонарев промок до нитки.

Дождь кончился – так же внезапно, как и начался. Но сквозная крона кладбищенской березы с недавно проклюнувшимися листочками, под которой стоял Алексей, не спасла его.