Таёжная повесть

– Вы позволите, я вам помогу, – мягко произнес он, улыбаясь во весь рот. Его лысеющий, загорелый лоб скрывала «афганка», так что за внешний вид он был вполне спокоен. На бродягу он не походил. Перед отъездом с пасеки он не забыл почистить по привычке зубы и побрить бороду, но усы по-прежнему красовались на его лице. Девушка обернулась и тоже улыбнулась. Именно это он и хотел увидеть. Ожидания не обманули его, а лишь подтвердили догадку о её внешности. Рядом возвышалась огромная сумка не то с мукой, не то с крупой, а в руках она держала сетку с хлебом. Девушка немного растерялась и стала поправлять со лба сбившуюся челку таких же светлых, как и у дочери, волос.

– А что, – так же мягко произнес Мишка, при этом улыбка не сходила с его лица, и он жестикулировал руками, как будто искал нужное слово, – помощников с грубой физической силой не нашлось?

Не дожидаясь ответа, он аккуратно взял сумку и на какое-то мгновение пожалел об этом.

– Как вы такое таскаете? – возмутился искренно он. – Слабая, беззащитная женщина.

Поражаясь собственной наглости и стараясь смотреть ей в глаза, он сделал улыбку до ушей, чем вызвал такую же реакцию у девушки.

– Да вот, повывелись мужички, – произнесла девушка и звонко рассмеялась, обнажив ряд великолепных белоснежных зубов.

– Наш папка с нами не живет, – ляпнула девочка и состроила Мишке рожицу. Он тут же ответил ей тем же, превратившись на секунду в Бармалея. Девочке понравилась игра, и она тут же обернулась дикой кошкой и выпустила когти.

– Красивая у вас дочка. Я думал, такие только на картинках бывают.

– А откуда вы знаете, что это моя дочка?

– Ну как? – развел Мишка свободной рукой и тут же, что-то вспомнив, закатился приглушенным смехом, от которого выступили слезы.

– Отчего вы так смеетесь? – Она достала платок и без всякого смущения вытерла ему глаза.

– Извините, – с трудом подавил свой смех Мишка. – А кто скажет, что это ваш сын? – И его прорвало с еще большей силой.

Тут рассмеялась и она, отвернув от зевак свое лицо. Девочка крутилась рядом и успела пару раз повиснуть на его свободной руке, как на качелях.

– Катя! Как тебе не стыдно.

– А чего он дразнится?

– Вы уж извините. Ей только дай повод прицепиться, – попыталась оправдать поведение дочери женщина. – Но с незнакомыми она вообще-то поскромнее, вы на нее сильно действуете.

– Как? Положительно или …?

– Пока не знаю. Катька, отцепись!

Село растянулось вдоль берега реки на добрых три километра, и жителям приходилось изрядно бить ноги. Пока они шли, Михаил не один раз поменял руку, стараясь быть как можно ближе к своей попутчице.

– Нагрузились вы основательно. К зиме готовитесь? – тянул разговор Михаил, поражаясь своему косноязычию.

Выручала Катька. Она была своеобразным связующим звеном, и все разговоры сводились к ней.

– Ванька-охламон. Сказала же ему не убегать, сидеть дома. Как же, – оправдывалась молодая женщина, – дождешься от вас, мужиков, помощи.

От услышанного Мишка изменился в лице, хотя старался держаться безучастным, мол, его это не касается.

– Ванька – это мой старший братик, – хвастливо влезла Катька, будто сообразила, что необходимо пояснение к сказанному.

– А тебя не просят влезать в разговор. Не видишь, старшие разговаривают!

Катька предусмотрительно отскочила в сторону и, болтая во все стороны руками и ногами, словно они были привязаны нитками, стала кривляться.

– Кочерга, – передразнил ее Мишка. Она действительно походила на кочергу, на своих длинных и тонких ногах. Идти спокойно она, как видно, не умела. На замечание матери она останавливалась на какой-то миг, делала обиженное лицо, при этом глаза становились еще больше. Потом появлялась улыбка, в ней тут же просыпался чертенок, и она срывалась с места, как ужаленная пчелой.

– Ничего не пойму, – тихо сама себе произнесла девушка, пожимая плечами. – Я ее не узнаю.

Мишка довольно улыбался. Из соседнего проулка выбежал мальчишка лет девяти, такой же светловолосый и с такими же голубыми глазами и правильными чертами лица. Мишку поразило сходство детей. Увидя незнакомого мужчину, паренек поздоровался и пристроился к матери, ожидая взбучку.

– Вот вам деньги, сбегайте, купите себе конфет.

Рты у обоих раскрылись, на лицах застыл немой восторг и удивление. Мать немного отвернулась, чтобы скрыть улыбку.

– Управы на них нет, – словно оправдывалась она, понимая, что на нее смотрит всё село. Она сконфузилась и стала поправлять волосы. – А мы уже пришли. Вот мой дом. – Она остановилась и посмотрела на Мишку.

– Так быстро?.. – Он огляделся и поставил на землю сумку, разминая затекшую ладонь.

– В дом не приглашаю, как говориться, не убрано. Большое вам спасибо за помощь.

Мишка растерялся. Ему совсем не хотелось уходить, но причин, чтобы остаться, он не видел. Он набрал в легкие воздуха и медленно выдохнул, осматривая округу, словно был чем-то серьезно озабочен. Солнце уже садилось за рекой, на китайской стороне, высвечивая маленькие морщинки в уголках ее голубых глаз. Он остановил свой взгляд на реке. По середине реки, почти по зеркальной поверхности, медленно шла джонка. Он еще раз вздохнул.