Таёжная повесть

Конь смиренно брел за хозяином, изредка громко фыркая и вырывая с треском на ходу пучки травы. Михаил не заметил, как вышел на самую вершину гряды сопок, опоясывающих со всех сторон его пасеку и уходивших в бескрайнюю синеву. Они всегда манили его своими очертаниями, словно спина дремлющего дракона, особенно на закате, покрываясь фантастическими красками. Порой они так возбуждали его воображение, что вызывали страх. Сопки уходили все дальше вверх и уже за горизонтом превращались в настоящие непролазные дебри. Там, в голубой дымке, начиналась тайга. Все лежало как на ладони. Долина, уже затянутая легким покрывалом вечернего тумана; лучи заходящего солнца искрились в его прозрачной пелене белыми нитями. Извилистая жилка ручья, неслышно бегущего в зелёной траве. Картина завораживала. Место это он любил, хотя ходил сюда редко. Он приставил дробовик к дереву и сел прямо на землю, чтобы перевести дыхание. Конь спокойно ходил по полянке и щипал траву. Мишка вытер картузом взмокшую шею и лицо. Снизу поднимался легкий ветерок. Он подошел к коню и отвязал от седла мешок с солью.

Уже давно он заметил, что место это чем-то приманивает лесных обитателей. Всюду пестрели козьи лежки и копанина. А главное – рядом с пасекой. Солонец мог стать чем-то вроде магазина, правда, большее время ему надо было побыть на замке.

Он выкопал небольшую ямку в черной рыхлой почве и высыпал соль. После чего все завалил землей и тщательно утрамбовал. «Теперь очередь за зайчиками. Именно они должны разнести на лапках вкус драгоценной соли по лесу. А зверь придет. Непременно придет». Он глянул поверху и приметил хорошую дубину с разветвлением наверху: «Хорошее место для сидьбы». Все благоприятствовало. И ветерок снизу, и отсутствие теней и силуэтов на фоне густых верхушек деревьев. Здесь надо было устраиваться надолго.

Ему вдруг захотелось показать свой мир Марине. Привезти ее на пасеку. Оторвать хоть на короткое время от монотонной каторжной жизни. Познакомить с Куцым, Васей. Покатать на Мешке. Приезжая к ней, и подолгу оставаясь в гостях, не выходя из-за стола, он безостановочно рассказывал о своей жизни на пасеке. Марина была в восторге от его историй, которым не было конца. Иногда, когда дети уже спали, он брал книгу и читал ей вслух; читал он прекрасно, по ходу сопровождая текст жестами, срываясь в приглушенный хохот, если сюжет был смешным. Иногда они зажигали старую фитильную лампу, и при её свете, в полумраке играли в тени. Это была игра самой Марины, умевшей строить с помощью пальцев рук всевозможные фигурки. Потом их руки сплетались в одно существо, и уже не расцеплялись до самого утра.

Пройдя по тенистой вершине сопки, покрытой сплошь козьими лежками, он стал спускаться, выбрав дорогу поположе. Почуяв скорое освобождение, Мешок пошел веселее (шаг был у него отменным), и его пришлось даже немного притормаживать. Незадолго до этого на чистом небе появились облака. Сначала это были длинные лисьи хвосты, похожие на гигантские лопасти винта, но по своему опыту Мишка знал, что они не обещают ничего хорошего.

– Даст бог, пронесет, – решил он, думая про себя одну и ту же мысль. Где-то внизу пробряцал своими бортами «Зил», возвращаясь с лесопосадок. Это его слегка расстроило. «Ничего, Мешку работа будет».

Уезжая надолго, обычно коня он оставлял у деда Василия в Столбовом, и последнее время уже начинал волновался за то, что Мешок мог свободно уйти в деревню, где и слепни не беспокоили в конюшне, и верхом никто еще не ездил. Поэтому загодя, чтобы Мешок не уходил далеко, он сочинил ему побочень, связывая переднее и заднее копыта, и уже не отпускал коня свободно разгуливать, как раньше.

На вечерний автобус из Столбового он опоздал и решил дождаться завтра, чтобы уехать на утреннем рейсе. Не хотелось вставать рано и собирать росу, хотя можно было и у деда переночевать. Но опять выпивать, поскольку без пузыря ехать к Васе себе дороже; коня держать, поить и кормить за дарма, мало кому охота. И тогда, не приведи господь, нажраться до помутнения в рассудке, Мишке не хотелось. А то, что дед Сухарев соблазнит его и, чего доброго, припрется кто-нибудь из сыновей… Нет. Лучше встать вместе с солнышком – и в путь. Тем более что ноги бить не придется. Он оглядел мощную спину своего раба, и у него потеплело на душе.

Пока он хлопотал над ужином, наступили сумерки. Он отметил, что облака спустились низко и затянули почти все небо. Он не совсем понял небесный ритуал, всё произошло слишком уж быстро.