Читаем Так, наверное, не бывает… полностью

Мы огромнейший мыльный пузырь.Интересно, а кто надувает?Мы опять расползаемся вширьНе пойму, почему так бывает.

«В асфальте трещины, а сверху листья – осень…»

В асфальте трещины, а сверху листья – осень.Не тороплюсь, стараюсь наступать,Между листвы и нравится мне оченьХодить, за бабьим летом наблюдать.

«Раздавлены каштаны на асфальте…»

Раздавлены каштаны на асфальтеИ смешанные с грязью листья в кучахКаштаны негры продают у площади КонкордЗдесь не Париж, они не так везучи.

«Закрытый сайдингом не виден старый дом…»

Закрытый сайдингом не виден старый домВсе думают, что он почти что новыйВнутри почти что умер и егоНикто не лечит, но и не хоронит.

«Да-да я знаю это ненадолго…»

Да-да я знаю это ненадолгоОни живут всего лишь пару днейИ все равно украшу ими стол твойЧтоб ты немного стала веселей.

«Простую и причудливую тень…»

Простую и причудливую теньПортретом чайника стена изобразилаИ из-под пледа вылезти мне леньЛежу и наблюдаю утро, зиму.

«Сколько видели старые окна…»

Сколько видели старые окна,Столько грязи на старом стекле.Сколько жизни за ними умолкло,Не оставив от прошлого след.

«Мы незаметно стали привыкать…»

Мы незаметно стали привыкатьК тому что жалость не нужна нам повседневно.Ударить слабого, чудного унижатьНормально стало как-то и системно.

«Листок согнувшись пополам…»

Листок согнувшись пополамВ кораблик превратился.Плывет по маленьким волнам,Пока что не разбился.

«И это все перевернув…»

И это все перевернувМеня научит улыбатьсяКак в омут с головой нырнувЯ буду жизнью наслаждаться.

«А может все изменится…»

А может все изменится?А может расцветет?И все переоценитсяИ смысл до нас дойдет?

«Каждый раз это кажется странным…»

Каждый раз это кажется странным,Когда слушаешь тишину.Этим чудом случайно нам даннымМы не пользуемся, не к чему.

«На горизонте небо потемнело…»

На горизонте небо потемнелоТам тучи снегом налиты или дождемКонечно вечера бы тихого хотелосьНо глядя на небо спокойно бурю ждем.

«На белом от снега дороге-листе…»

На белом от снега дороге-листеСледы мои роспись оставят.Пустынно и тихо как будто во снеГде можно еще все исправить.

«Спи спокойно все завтра случится…»

Спи спокойно все завтра случитсяБудет утро и кофе и снегВсе такое – как будто все снитсяСон волшебный и мне и тебе.

«Осенний день проходит быстро…»

Осенний день проходит быстроИ незаметно утро в деньДень в вечер пролетают с мысльюЧто снова я хочу к тебе.

«Наше утро начинается с таблеток…»

Наше утро начинается с таблетокНаша жизнь сплошная беготняА кому по правде нужно этоТы не знаешь и не знаю я.
Перейти на страницу:

Похожие книги

Черта горизонта
Черта горизонта

Страстная, поистине исповедальная искренность, трепетное внутреннее напряжение и вместе с тем предельно четкая, отточенная стиховая огранка отличают лирику русской советской поэтессы Марии Петровых (1908–1979).Высоким мастерством отмечены ее переводы. Круг переведенных ею авторов чрезвычайно широк. Особые, крепкие узы связывали Марию Петровых с Арменией, с армянскими поэтами. Она — первый лауреат премии имени Егише Чаренца, заслуженный деятель культуры Армянской ССР.В сборник вошли оригинальные стихи поэтессы, ее переводы из армянской поэзии, воспоминания армянских и русских поэтов и критиков о ней. Большая часть этих материалов публикуется впервые.На обложке — портрет М. Петровых кисти М. Сарьяна.

Амо Сагиян , Владимир Григорьевич Адмони , Иоаннес Мкртичевич Иоаннисян , Мария Сергеевна Петровых , Сильва Капутикян , Эмилия Борисовна Александрова

Биографии и Мемуары / Поэзия / Стихи и поэзия / Документальное
Движение литературы. Том I
Движение литературы. Том I

В двухтомнике представлен литературно-критический анализ движения отечественной поэзии и прозы последних четырех десятилетий в постоянном сопоставлении и соотнесении с тенденциями и с классическими именами XIX – первой половины XX в., в числе которых для автора оказались определяющими или особо значимыми Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Достоевский, Вл. Соловьев, Случевский, Блок, Платонов и Заболоцкий, – мысли о тех или иных гранях их творчества вылились в самостоятельные изыскания.Среди литераторов-современников в кругозоре автора центральное положение занимают прозаики Андрей Битов и Владимир Макании, поэты Александр Кушнер и Олег Чухонцев.В посвященных современности главах обобщающего характера немало места уделено жесткой литературной полемике.Последние два раздела второго тома отражают устойчивый интерес автора к воплощению социально-идеологических тем в специфических литературных жанрах (раздел «Идеологический роман»), а также к современному состоянию филологической науки и стиховедения (раздел «Филология и филологи»).

Ирина Бенционовна Роднянская

Критика / Литературоведение / Поэзия / Языкознание / Стихи и поэзия