Такая долгая жизнь. Записки скульптора

Дед не работал, жить было не на что, они перебрались из Москвы в Ленинград. По дороге их обворовали — пропал весь багаж. В Ленинграде сняли квартиру с какой-то случайной мебелью, которая сопровождала нас всю жизнь. Среди мебели был странный музыкальный инструмент, который назывался фоно (фано?). Это было какое-то странное пианино. На нем можно было играть, там была клавиатура, кроме того, над клавишами открывалась шторка, и туда вставляли катушку с намотанной на нее бумагой с разными размерами отверстий. Это были ноты. А внизу, под клавишами, открывалось отверстие с помощью рычага, откуда появлялись две большие педали, при нажатии на которые воздух шел внутрь, крутилась катушка — и исполнялись музыкальные пьесы. Пьесы были разные, в основном легкая музыка — вальсы Штрауса, американские марши начала века и т. д. (они иногда напоминали мне Дунаевского). Нот-катушек было много. После войны нам из нашей квартиры пианино вернули, но катушки все сожгли. Мы пианино продали. На нем дед играл и руками, и автоматически. Меня на нем учили музыке. Дед учился музыке в кадетском корпусе в оркестре народных инструментов на домре. Пианино сослужило очень полезную службу в советское время: во время обыска бабушка нажимала на рычаг и прятала под педали свои золотые вещи, которые постепенно таяли от походов в Торгсин, но тайник так никто и не обнаружил.

Ольга Александровна Дембская — мама Виктории Владимировны

Юрий и Ольга Дембские

У деда после учебы в Горном институте было много знакомых среди профессуры, и будущий академик Шагелен пригласил деда поработать на строительстве Волховской ГЭС. Дед согласился, работа вернула его к жизни. Он увлекся, даже что-то изобрел, но в конце строительства его посадили по доносу, и он просидел в Крестах полтора года в одиночной камере.

Как рассказывала мама, бабушка похудела на двенадцать килограммов, стояла днями и ночами на берегу Невы, напротив тюрьмы. Его выпустили, извинились и пригласили работать в Гипромез, где он вскоре стал главным инженером. От Гипромеза ему дали квартиру, и мы стали жить на Невском, 148, где мы прожили до начала войны. Мы — это дедушка, бабушка, прабабушка и я, воспитание и взращивание меня бабушка полностью взяла на себя. Мама с папой жили в Сестрорецке, папа работал на заводе имени Воскова, мама училась в Ленинграде в пединституте. В соседнем подъезде жила семья Сапожниковых-Ваксов. Мама дружила с Варварой Алексеевной Сапожниковой, архитектором, и с ее мужем Иосифом Александровичем Ваксом, тоже архитектором. Иосиф Александрович спроектировал соседний дом, Невский, 146, куда они все переехали. С Лешей, их сыном, мы играли во дворе, ходили друг к другу на дни рождения, елки. В 1951-м, после смерти Варвары Алексеевны и гибели моего отца, Иосиф Александрович женился на маме. Но это уже совсем другая история!

Николай Иванович Гакичко, кадет Киевского кадетского корпуса

Вика Шкарина. Сестрорецк, 25 июля 1932 года

Анна Фроуд (Анна Фоминична Ефимова), Елизавета Ивановна Гакичко, Ольга Александровна и Вика. (Прабабушка, бабушка и мама Виктории Владимировны.) Сестрорецк, 19 июля 1931 года

Дед много работал, часто ездил в командировки, проектировал почти все самые крупные металлургические заводы. Все детство я слышала: Азовсталь, Запорожсталь, Петровско-Забайкальский завод, Гленджа и т. д. Доносы на него писали все время. Он был слишком независимым, никогда не врал, не притворялся. В анкетах всегда писал правду. Доносили в основном его заместители, люди, с которыми он много лет работал вместе, я думаю, по чисто карьерным соображениям. Последний донос решил его судьбу — его посадили как английского шпиона и вредителя в июле 1941 года; за несколько дней до этого он подал заявление с просьбой зачислить его в народное ополчение. Я помню, как, извиняясь, он рассказал бабушке об этом.

Ольга Александровна Дембская и Владимир Иванович Шкарин — родители Виктории Владимировны

Я думаю, дед был разочарован в людях. Это сделало его нелюдимым и замкнутым. Он жил работой, семьей и филармонией. У них с бабушкой было до трех-четырех абонементов, они были очень красивой, необычной парой, на которую невольно обращали внимание.

После ареста деда мама, бабушка, прабабушка были эвакуированы в Новосибирск с папиным заводом. Там же были филармония и наш Пушкинский театр. Мы ходили на концерты. После концерта к маме и бабушке подошла Ольга Алексеевна Мравинская, спросила про наши дела, сказав, что она любовалась бабушкой с дедом в зале еще до войны. Она впоследствии помогла деду, когда его выпустили из тюрьмы, найти нас через Николая Константиновича Черкасова, который тогда был депутатом Верховного Совета.

Деда вместе с другими арестованными вывезли в Красноярский край, город Минусинск. Везли их в теплушках около двух недель, за все время давали талую воду и один раз тухлую сырую рыбу. В тюрьме дед заболел цингой и пеллагрой.

Елизавета Ивановна Гакичко с мужем Николаем Ивановичем Гакичко — бабушка и дедушка Виктории Владимировны. Лето 1934 года

Владимир Иванович Шкарин. Луга, август 1941 года